— Это не все совпадения. После пропажи Таси Адэр приказал заменить командира охранительного участка Рашора. Только заменили — в Ларжетае вырезали три семьи. Асон это, нутром чую. Предупреждает нас: «Не суйтесь на мою территорию».

— Для всех он Хлыст, а ты почему-то зовёшь его Асоном.

Крикс протяжно выдохнул:

— Никак не могу его обесчеловечить. Пытаюсь, но не выходит. Я провинился перед ним, Малика. Его семью не уберёг. Это случилось в том году, когда вы с Иштаром ориентов на шхунах перевозили. Асон в то время города от воровской братии чистил. Его жена и дети в поле замёрзли, а ему всё приветы от них передавали. Врали по-чёрному. Меня-то из начальства уже выперли. Я не знал, где он обитает, чтобы сообщить. А он, видать, почуял неладное и весной в бега ударился. Тут и вскрылась правда-матка. Он считает, что я бросил его семью. А я, получается, бросил. Простить себя не могу.

Малика покосилась на Крикса. Суровый страж намного человечнее, чем она думала. Человечнее, чем она сама.

— Рашор неприятный город, — вновь заговорил Крикс. — Кинь палку, угодишь в бывшего искупленца. Им там как мёдом намазано. Отмотают срок в искупительном поселении и в Рашор. Город большой, на окраинах много заброшенных построек. За окраиной лес. Название у леса гнусное: Ведьмин парк. Странно, что я раньше не слышал о Рашоре. Хотя чего тут странного? Я попросту не успел всё объехать. Если помнишь, у нас то путешествие к ветонам, то ювелирная выставка, то спасение ориентов. Потом меня выгнали из Совета.

— Из-за меня, Крикс. Я подвела тебя. Прости.

— Сам виноват. — Он помолчал, хмуро взирая на дорогу, и продолжил: — Я обнаружил интересный документ, когда в их участке архив разбирал. Через пару месяцев после побега Асона в Рашоре произошло не совсем обычное убийство. Там постоянно кого-то убивали, грабили, людей похищали, выкупы требовали. Насчёт выкупов стороны всегда договаривались. А тут выкрали дворянского сынка, запросили одну сумму, потом скинули, ещё скинули. А папенька упёрся: заплачу столько-то и ни мором больше. И когда вроде бы ударили по рукам, находят мальчика в парке. Повешенного, с табличкой на груди: «Спасибо, папа». После этого ни одного заявления о пропаже людей не поступало.

— Все платят выкуп полностью, — предположила Малика.

— Или платят заранее, чтобы никого не похищали. Покупают жетоны «от сглаза» и живут какое-то время спокойно.

Скинув туфли, Малика подогнула под себя ноги и отвернулась к окну. Крикс чувствует перед Хлыстом вину, она же испытывает ненависть.

***

Автомобиль катил по улицам Рискового. Мужики и бабы махали руками и звали в гости. Приглашение было в своём роде приветствием. Ни в каком другом селении так не здоровались.

Малика разглядывала проплывающие за окном постройки и вспоминала, как они с Адэром искали конёк на крыше дома Анатана, решив, что это изображение коня. Беззаботное прошлое…

Подъехав к каменному дому с заколоченными ставнями, Крикс заглушил двигатель:

— Смотри. Я здесь посижу.

На улице никто из соседей не появился. Наверное, узнали машину Крикса и не хотели мешать. Или потеряли надежду и устали от пустых разговоров.

Малика вместе с охранителями вошла в калитку, постояла посреди двора, озираясь. Она надеялась, что фраза «Слепой видит лучше зрячего» возникла в голове неспроста, и надо лишь закрыть глаза, как запутанная история тотчас прояснится.

Взойдя на крыльцо, повернулась спиной к опечатанной двери и сомкнула веки. Справа, в будке, обнаружили собаку, задушенную хлыстом. Слева, под навесом, в замёрзшей лужице молока нашли бидончик, который Тася понесла соседке. Малика досадливо поморщилась: воображение воспроизвело рассказ Крикса, и это никак не связано с фразой про слепого.