— Маркиза! — крикнула Малика.

Галисия вскочила, затопала ногами, как капризный ребёнок:

— Не смей на меня орать! Никогда! Ты слышишь?

— Вместо того чтобы читать письма Иштара, лучше прочли бы историю Ракшады. Куда вы едете? Вы знаете, что вас ожидает?

— Знаю. В отличие от тебя.

— У брата Иштара был самый большой за всю историю Ракшады кубарат.

Галисия притихла:

— Это что?

— Гарем.

— Разве их не отменили?

— Переименовали.

— Сколько было у него наложниц?

— Кубар. Почти семь тысяч.

— Семь тысяч, — эхом повторила Галисия. — Сколько у хазира жён?

— Одна. Притом не обязательно знатного рода. Хазиры нередко выбирают жену из кубар. Поэтому бедняки закатывают пир, когда в семье рождается девочка. Через тринадцать лет они продадут её и, если повезёт, разбогатеют.

— Я читала. В романе. — Галисия опустилась на подушку, уронила руки на колени. — В гареме их учат премудростям обольщения.

— Таких тонкостей я не знаю.

— У Иштара есть гарем?

— У каждого мужчины есть кубарат. И называйте правильно. Ку-ба-рат. Запомнили?

— Семь тысяч, — повторила Галисия, чуть не плача.

— Жизнь не предупреждает нас, что завтра или послезавтра наступит тяжёлый день, — произнесла Малика, с сочувствием глядя на дворянку. — Нам предстоит пережить много тяжёлых дней. Надо подготовиться к ним и встретить их с достоинством.

***

Галисия сменила шёлковый наряд на платье из грубой ткани, сама готовила себе ванну, быстро ела и перебиралась на ложе из подушек. Она молчала, а Малика не знала, как завести разговор. Любое неосторожное слово могло сломить женщину окончательно.

— Кенеш, расскажи о шабирах, — попросила Малика, надеясь отвлечься от неприятных мыслей.

Старуха вытащила из сундука книгу и принялась перелистывать страницы:

— Ракшада стала шабирой пять тысяч лет назад. Джурия — три тысячи лет назад. Ракшаду мало рисовали. В те времена было не до рисунков. А портретов Джурии много. Статуи великих женщин стоят на Острове Шабир. Ты обязательно там побываешь вместе с хазиром. — Кенеш положила раскрытую книгу Малике на колени. — Читать по-нашему умеешь?

— Нет, — призналась она и посмотрела на рисунок.

Темнокожий мужчина держал за руку женщину. На её голове обруч, словно сотканный из паутины. Каштановые вьющиеся волосы, высокий лоб, карие миндалевидные глаза. Нижнюю половину лица закрывала ткань. Осанка мужчины преисполнена горделивой радости. Художник виртуозно передал трогательность сцены в тёплых красках неба, в мягких тонах солнца. От бескрайней бледно-жёлтой пустыни и одинокого дерева с листьями-монетками веяло едва ощутимым томлением природы.

— Это Ракшада, — вымолвила Кенеш с придыханием.

— Её лицо закрыто наполовину, — отметила Малика.

— Тогда не было чаруш. Ракшада закрывала лицо, когда с пустынь дул ветер. А так ходила, как я сейчас хожу. Чаруш стали носить при Джурии. Она была непревзойдённой красавицей. Переверни страницу.

По морю в свете огромной луны плыла лодка. В ней двое. Женщина в чёрном платье и в чёрной чаруш указывала на звёздное небо. Мужчина с улыбкой смотрел на спутницу. На голове женщины такой же обруч, как на Ракшаде. Ещё один обруч на шее.

— Это Джурия, — сказала Кенеш.

— Я уже поняла, — кивнула Малика и хмыкнула. Красавица… Ни лица, ни фигуры не видно. — Ей нравился чёрный цвет?

— Все замужние женщины ходят в чёрном.

— Почему Ракшада не в чёрном?

— Так она жила пять тысяч лет назад, — напомнила Кенеш. — С тех пор много чего поменялось.

— Что у Джурии на шее?

— Зажим. Он не позволяет ветру поднимать чаруш. Песок в глаза не задувает и в рот не попадает, — ответила Кенеш и вернулась на своё место возле двери.