Троица Дмитрий Толмачев
Детству посвящается.
Знает лишь время,
Сколько дорог мне пройти,
Чтоб достичь счастья.
(Басё)
Володька лежал на траве и не подозревал, что за ним наблюдают. А если бы знал, то не ковырялся бы так увлеченно в носу. Солнце начинало припекать, но еще не сильно, а потому куда идти – на рыбалку за окуньками или на сенокос за ужами он еще думал. На самом деле эти два занятия находились в ста метрах друг от друга и сильно думать об этом не хотелось. Вдруг в ближних кустах что-то сильно хрустнуло, от неожиданности Володька пукнул.
–Хи-хи, – незнакомая девчонка вышла на полянку с палкой в руках:
– Что, музицируешь?
–Ты кто? – Володька встал и насупился, конечно, так неожиданно пугать расслабленного человека.
– Я Варя, а ты Вовик. Мне бабуля сказала, что ты сюда пошел.
Сюда, это значит за заброшенную ферму.
– Какой я тебе Вовик? И какая еще бабуля?– неприязнь росла.
Бесцеремонно нарушить спокойствие человека, который отдыхал и мечтал. На такое способны только такие Варьки.
В общем, на лице Володьки было все написано.
В свои одиннадцать лет, Володька не был каким-то выдающимся в чем либо пацаном. Жили они с мамой не далеко от села, в райцентре, в пятиэтажном доме, учился в школе средне, без звезд, а на лето его отправляли к бабушке, но в этом году уже без дедушки. Отец у Володьки был, да сплыл. А бабушка с дедушкой маме помогали. Они раньше в совхозе работали на ферме, дедушка заведовал фермами, бабушка была технологом, им тогда даже телефон провели в избу. Но сейчас фермы были или в запустении или приватизированы, с работой в селе было плохо. Бабушка с дедушкой были уже на пенсии, но на селе к ним относились с уважением. Дед Боря вообще не унывал по жизни, даже на пенсии, и был большой затейник. Особенно Володьке запомнилось позапрошлое лето, с походами на велосипедах и на ночь в лес. В прошлое тоже увлекательно было, но в августе дедушка захворал, и всем было не до Володьки.
Девчонка смотрела смело, прямо в глаза. Володька чуть было не смутился. Ей было, наверное, столько же, как и ему, ростом только чуть выше. В кедах, майке и джинсовом комбинезоне, из нагрудного кармана у нее торчали наушники от плеера, темные волосы в резинку, глаза наглые – с вызовом.
– Я к бабе Зое, соседке вашей, приехала на пару недель. Одной ведь скучно гулять! – смягчилась она.
Глаза у нее стали просто серыми, без наглости, отпустило и Володьку.
Баба Зоя его, почему-то Вовиком иногда звала, да еще с какой-то ехидной ухмылкой, хотя знала, что ему так не нравится зваться, как-то не серьезно, что ли. Но они, его бабушка Света и баба Зоя, очень дружили, и баба Света всегда укоряла ее за этого «Вовика». Поэтому пусть, пироги и у бабы Зои тоже вкусные, особенно с черникой.
На деле все оказалось просто, жизнь вообще простая штука. Ну да, он убежал сразу после завтрака, не хотелось полоть с утра, хотя морковку и любит. Бабушка конечно не помещица, чтобы изнурять непосильным трудом, но помощь уважала и вознаграждала всегда вкусненьким. Но вечером мама не позвонила, и вообще все как-то не задалось с утра, вот он и убежал поотдыхать. В 10 все равно бы пришел, за вкусной холодной водой надо идти к колодцу, аж к церкви.
Варвара же, приехала еще вчера вечером, он не знал, и бабушки договорились их познакомить с утра за трудотерапией.
– Баба Света тебя зовет, пойдем? – она хотела взять его за плечо, но передумала. Володька, заметив это, немного дернулся:
– Ну, а что, ладно пойдем, – немного подумав, сказал он и прошел вперед быстрым шагом.
Есть у Володьки друг местный, Олег, он чуть постарше его на год. На пару они тут и гуляли летом, сызмальства. На прудку – за окунями пойти, или на большую рыбалку, на реку, поехать. Туда правда, ехать надо на ве́ликах часа полтора, но оно того стоило. За черникой, за малиной и за грибами. Дед Боря у них дальними походами и руководил, потому и было так интересно, что и с ухой, и с костром, и с печеной картошкой и даже с печеными сорочьими яйцами.
Но в этом году все завертелось по-другому и без дедушки. С неделю они как обычно побегали по селу вместе с Олегом, разведывали, что да как, даже на колокольню пробрались, колокол еще не повесили. А потом отец Олега достал путевку в лагерь, к морю. Все, приехали, называется. А кто его просил, может Олегу и здесь хорошо, без моря, с Володькой. На море конечно посмотреть, это увлекательно, но не на четыре же недели. Он, когда узнал вечером, бросился под подушку, гладит свою счастливую подкову, плачет и загадывает, чтоб Олег не уехал, не бросал его здесь одного, обидно до слез. Но не помогло, уехал Олег. И вот уже неделю Володька, совсем один, придумывает, как себя развлечь.
И тут такое, неужели как-то помогло, и почему девчонка? Володька не то, чтобы не дружил с девчонками, относился к ним с холодком. А тут что получается, вот она тебе соседская девчонка, на две недели, и он понимает, что ему хотят навязать в компанию городскую фифу и что лето пошло под откос.
Они уже подходили к его дому, как он споткнулся и, чертыхаясь, неуклюже, всем телом, нырнул в канаву у дороги. Канава была с водой. Упал он неудачно, боком, плашмя. Еще не успев все понять, почувствовал, как ему помогают подняться. Оглянулся, ну кто же еще, конечно она, стоит по щиколотки в воде и держит его за подмышки. Вырвавшись из ее рук, доподнимался сам. Все, картина маслом, вернее водой. Она чего-то говорила, наверно утешала, Володька не слышал. Хорошо хоть не заплакал от обиды. Ну как, так-то, на ровном месте, второй раз за 15 минут, такой залет. Володька что-то пролепетал, вытер под носом рукой и весь мокрый пробежал в дом мимо бабушки.
– Ты что, Вов? – в дом вошла баба Света.
– Да ничего, споткнулся! – пробурчал он, снимая рубашку и брюки.
– Иди, ополоснись и переоденься, в летнем душе вода теплая, а потом чайку попьем,– бабушка достала полотенце и сухие джинсы. Володька взял штаны с полотенцем и пошел на задний двор. Вода была прохладная, оживляющая. После душа как-то спокойней стало: «Да кто она ему такая, чтобы переживать?» – подумал Володька. Поэтому и оделся он понарядней, чем с утра, т.е. в светлую рубашку. И причесался.
Чай пили на веранде, небольшой, но уютной. Там уже сидели и баба Зоя с бабой Светой. Варя тоже сидела за столом и слушала плеер в наушниках.
– Наш летун пришел! – баба Зоя прыснула. Варя не смеялась.
– Володь, как же так, ты эту яму всю знаешь с пеленок? – баба Света потрепала внука по голове.
– Вдумался, – ляпнул он.
– Какой же ты у нас вдумчивый стал с утра, Во…– запнулась баба Зоя. Бабушка поглядела на нее с укоризной.
– Вот, возьми пирожок, вкусный, – закончила она.
– Мама звонила с утра, как ты убежал, сказала, что и завтра не сможет, только в воскресенье вырвется, – сказала бабушка, наливая чай внуку.
– Жаль! – ответил Володька нарочито спокойно. – А что случилось то? – немного тревожно продолжил он.
– Сказала, приедет, все расскажет. Володя, тут такое дело, – начала баба Света. – Варя погостить приехала на пару недель к Зое, ты б ее взял в свою компанию? А то и познакомил еще с кем из ребят сельских, а?
Володька почувствовал себя главным:
– Ну-у, я в куклы не играю. Она на велосипеде-то умеет?
Варя хоть и сидела в наушниках, но посмотрела на Володьку с ухмылкой.
– А это ты у нее потом и спросишь. Вот и ладненько, – сказала баба Света.
– За водой-то пойдешь? – продолжила она. – Велосипед с тележкой там же.
«Про грядки ничего не сказала, надо потом будет извиниться, мол, забыл», – подумал Володька.
Солнце поднялось выше и стало припекать, июнь выдавался пока хороший.
– Ну, пойдем что ли, пока еще не совсем зажарило? – сказал он Варьке.
– Это далеко?
– Не-а, на той стороне села у церкви.
Они стояли во дворе у сарая, где были велосипеды, «Орленок» и «дамский». На этих велосипедах они с дедом и Олегом ездили на речку и в другие места. Дед на «дамском», Володька на «Орленке», а у Олега «Кама» есть. Сейчас надо было выкатить тележку и пристегнуть к багажнику велосипеда, но какого. На «Орленке» Володька еще не пробовал возить воду, крепление для телеги надо устанавливать, «женский»-то, надо понимать, Варе надо дать.
– Да вы пока по старинке пешком дойдите с тележкой, только без гонок у прудки. – Вмешалась в раздумья внука бабушка с усмешкой, увидев его замешательство. «Заодно и подружитесь», – подумала она и стала выкатывать тележку с привязанной к ней молочной флягой.
Тележка была самодельной, два года назад они ее с дедушкой мастерили, мастерил, конечно, дедушка, но и Володька тут присутствовал с Олегом, то ключи подаст, то доски, то молоток на ногу уронит, деду. Тележка получилась хорошей, крепкой, на четырех надувных колесах от детских велосипедов с толстыми красными шинами. Дед даже ручной тормоз примастерил, на манер велосипедного тормоза. Делали ее для перевозки тяжестей, ну там воды, песка, навоза привезти. Два колеса были от бывшего Володькиного ве́лика, а два дед взял у бабы Зои, с условием, что и ей будут давать телегу, у нее тоже ве́лик от детей завалялся в сарае. Катить ее было одно удовольствие. В тот же день, как дедушка отвлекся на прочие дела, они ее с Олегом и опробовали, по-настоящему, с нагрузкой, с горы.
Пилотом «Формулы-1», не сразу, после некоторых споров, все же был выбран Володька, Олег был назначен дублером. Собравшись, они быстро пошли к прудке, пока бабушка с дедушкой забыли про них. Прудка находилась недалеко от церкви. С другой стороны прудки была дивная горка, высокая и длинная, класс. У края прудки куча песка, какой-то самосвал высыпал еще месяц назад, и никто его еще не растащил. Испытание было, что надо, сверху разогнать и пустить под откос вниз, а тут у кучи песка и затормозить. Володька все себе так и представлял, в красках, Олег немного посопротивлялся, так как не он придумал, но сдался и согласился разогнать коляску с Володькой. В начале все шло хорошо, они спокойно добрались до прудки, прудка была небольшая, метров сорок в диаметре, они с Олегом ее спокойно переплывали. Взобрались на пригорок, невдалеке паслось стадо коров, солнце сияло, до вечера еще долго. Положили на тележку сено, чтобы поудобней сидеть. Володька умастился сверху, примерился к рычагу тормоза, проверил, все ли работает. Ручка тормоза зажимала резиновые накладки об колесо, наверное, крепко, главное рычаг тянуть посильней.
