Кира вспыхнула и уткнулась в свою чашку. Длинные волосы почти скрыли лицо, но щеки горели ярче волос.

– Он… Он был не такой…Не такой как все, – она резко подняла голову и с мольбой посмотрела на старика. – Ты же знаешь, что я бы никогда… Я бы не смогла… Дедушка, ты же знаешь!

– Знаю, дитя мое, – улыбнулся Бо Кха и подлил ей еще чая. – Ты все сделала верно.

– Что? – возмутилась Рири. – Как это – верно? Вы что, забыли? Он же умер! Человек умер! А нужного сна у нас нет до сих пор! Вы Собиратели или кто вообще? Что за безалаберность! Ведь если дерево не зацветет, вы никогда не сможете вернуться, не проснетесь… Придется ждать еще тысячу лет…

– О нет, – улыбнулся старик. – Думаю, все не настолько плохо.

Он отставил чашку подальше и тяжело поднялся на ноги. Каждое движение сопровождал легкий хрип и порывы ветра за окном.

– Идем со мной, – он протянул руку Кире, и та легко подскочила на ноги. Вдвоем они вышли в небольшую дверь, ведущую в сад.

Здесь было полно камней, разросшихся кустарников и сорняков. Узкая дорожка из булыжников змейкой убегала вглубь сросшихся деревьев среди высокой травы. Старик уверенно шел по ней, полагаясь лишь на свет луны, а Кира тихо шла следом за ним, утирая глаза рукавом. Вскоре ветки сомкнулись за их спинами. будто впуская в самое сердце чащи.

– Что ты делаешь? Что ты задумал? – обеспокоенно вопрошала Рири, кружась где-то над ними, так что до земли долетало только чириканье. – Нам же нельзя, когда ночь!

– Именно, – довольно улыбнулся Бо Кха, протягивая руку к ветке ближайшего дерева. Та мгновенно отделилась от ствола и превратилась в его руке в посох. Остальные сплетенные ветви расступились перед ним, образуя небольшую поляну идеально круглой формы. Осталось только одно небольшое дерево посреди нее. Оно больше походило на саженец и едва ли было выше старика, но ствол его был весь скручен и искорежен, как у вековых вязов. Крючковатые сухие ветки, будто кисти рук, тянулись во все стороны, словно моля о помощи. По всему дереву были разбросаны красные точки разных размеров, кое-где точки были синие. Когда старик приблизился к нему и коснулся посохом, из каждой точки вылетели полупрозрачные сферы, в которых двигались какие-то фигуры.

– Древо снов, – прошептала Кира и дотронулась до ветки. И из каждой вдруг потянулись сотни сияющих нитей, разбегаясь в разные стороны. То были золотые, серебряные, огненные, угольно-черные и кобальтово-синие нити, заплетающиеся в тончайшее полотно.

– Мне сегодня было видение, – прошептал Бо Кха, опускаясь на колени. – Дерево позвало меня, оно тоже ожидало твоего прихода, Кира. Как в старые времена, мы говорили с ним, очень долго беседовали о жизни, о людях, потерявших веру. О тебе.

– Что? Обо мне?

– Да-да, дитя, – старик перевел дыхание и посмотрел вверх. – Ты боишься, что ошиблась, и твоя оплошность дорого нам обошлась. Что ж… Не мне судить тебя. Я ведь тоже совершал ошибки, много ошибок … Даже Рири я бы назвал своей ошибкой в какой-то мере.

– Что? – тут же отозвалась она, приземляясь на одну из золотых нитей. – И с каких пор я ошибка?

– Рири, я создал тебя бездумно, в порыве эгоистичного желания не быть одиноким, – Бо Кха протянул руку с посохом, и она тут же перелетела на него. – Но я никогда не жалел об этом.

Птичка тут же нахохлилась и стала еще ярче.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать тебе, Кира? – старик обернулся к девушке.

– Да, – кивнула она. – Кажется, понимаю. Но не могу так сделать.

– Почему?

– Потому что моя ошибка может стоить жизни.

– Она уже стоила жизни. Твоей жизни, – Бо Кха коснулся посохом дерева, и оно вспыхнуло золотым светом. – Но Древо не принимает такие жертвы – оно впитывает только сны.