В кабинете заведующей собрались врачи, психологи, ведущие воспитатели детского дома. Да и нас явилось семь человек. Открылась дверь, и вошла молодая, приятная девушка. За её руку держался малыш.

– Какой замечательный! – Вырвалось у меня. Маленький, улыбчивый. С пушистыми ресничками… А ямочки-то на щёчках, а ямочки…! Стали знакомиться. Стёпочка не слушал, что ему говорили. Он смотрел… И не просто смотрел, а искал. Кого? Среди нас знакомых не было.

– Стёпочка, вот эту тётю зову Вера – старалась познакомит ребёнка молодая доктор-педиатр.

Малыш поднял глазки на свою воспитательницу, осторожно освободил ручку, и … – Баба! – Радостно сообщил «немой» Стёпочка, указывая пальчиком на Людмилу Аркадьевну. Не берусь описать смятение и радость всех присутствующих – для этого ни слов у меня нет, ни крепких нервов. Лично я плакала, игнорируя Люсичкины строгие взгляды. Спокойной была только Людмила Аркадьевна. Посадила вновь обретённого внучка на колени, и стала рассказывать сказку про прожорливую шуку из лесного озера. Ради справедливости надо сказать: сказка дурацкая, это я её придумала, и без малого сорок лет не могу понять, почему дети её так любят? И кушают под неё хорошо, и даже засыпают. Со страху, что ли…? А мамочки переписывают, и ублажают ею своих малышей. Ещё и приговаривают: «не будешь слушаться – про шуку не расскажу». Вот и Людмила Аркадьевна одарила Кнопочку моим «шедевром». Стёпочка слушал… Дошли до конца сказки, и стала Людмила Аркадьевна спрашивать, что ребёнок понял. Стёпочка не просто отвечал, а пояснял своей бабушке интересные моменты – а то ведь бабушка не поняла… Если бы поняла, не задавала бы Стёпочке странные вопросы. Присутствующие молчали, затаив дыхание. Врачи терялись в догадках, воспитатели откровенно радовались, а Стёпочка-кнопочка смотрел только на свою бабушку. В разгар интересного разговора ребёнок замолчал. Мы напряглись… И случилось главное! Стёпочка привстал на бабушкиных коленях, обнял Людмилу Аркадьевну и прошептал: «ба..абуска.. ма..я… Я опять заплакала. И совершенно напрасно Люсичка сверлила мои рёбра своим изящным пальчиком. Причём здесь мои рёбра…?

Для своих двух с половиной лет малыш говорил замечательно, словарный запас как у пятилетнего, но проблемы были и серьёзные. Говорить-то ребёнок говорил, да только с Людмилой Аркадьевной. Остальные слова не могли от него добиться.

– Люсичка, он что, понял, что его бросили все, кроме старенькой бабушки? Ему день от роду было.

– Знаешь, Таличка, наверное, понял. И запомнил.

– А такое возможно?

– Медицина – самая сложная и мало изученная наука. Не мне тебе рассказывать…

– Но другие-то не помнят.

– Откуда ты знаешь? Может, и помнят. В Стёпочкиной истории бабушка ходила по инстанциям до самой смерти. Ты же говоришь, что ей разрешили навещать. И человек навещал… Старый да малый – нерасторжимая связь.

– Интересно, а как он понял, что бабушка умерла?

– Не знаю, Таличка. Но ведь понял же.

– А почему Людмила Аркадьевна…?

– Он всех добрых пожилых женщин любит. Зла от них не ждёт. Поэтому и выбрал бабушку Милу.

Время шло… Через год Стёпочку ждала школа, а ребёнок разговаривал только с Людмилой Аркадьевной и Алесечкой. Проблема? Ещё какая! Никакие психологи, психотерапевты, гостинцы, просьбы, объяснения не помогали. Ребёнок всем улыбался и молчал. При поступлении в школу надо было сдать экзамен. Прекрасно Стёпочка отвечал, но… повернувшись к Людмиле Аркадьевне. Настало первое сентября, двери школы открылись, и начались проблемы. «Умники» от образования поставили вопрос о переводе ребёнка в школу для детей с умственным отставанием. Выручила Людмила Аркадьевна. Нашла учителя младших классов в возрасте восьмидесяти лет. Учительница имела все мыслимые и немыслимые педагогические заслуги, поняла с полуслова бабушку Милу, и Стёпочка пошёл учиться к Мачинской Анне Ивановне. Ребёнок прекрасно учился, как и все дети отвечал у доски, на школьных утренниках с удовольствием читал стихи. Читать-то читал, но только в присутствии бабушки Милы или Анны Ивановны. Поворачивался к ним и читал…