– Кого?

– И Ивана Ивановича, и Людмилу Аркадьевну.

– Но они друг без друга жить не могут.

– И не будут.

– Вот как…?

– Подождите, детки, дайте только срок…1 Промурлыкала Люсичка, поднимая не хилую стопку стационарных карт.

Первыми забеспокоились родители Ванечки. Вообще-то малыш должен был ночевать в Люсичкином кабинете. Ему и ширму там поставили, и кроватку. И даже тумбочку с игрушками и книжками. Ванечка в кроватке и засыпал. Только спал не долго. Как будто сила какая-то его поднимала!

Садился в кроватке, с минуту покачивался, потом сползал на пол, и через всё отделение, полусонный, добирался до палаты Людмилы Аркадьевны. Людмила Аркадьевна тоже была хороша! Вместо того, чтобы отдыхать, сидела и ждала своего названного сыночка. Она так и говорила: – Ты мой сыночек, ты моя ягодка, пришёл…?! – Малыш обнимал свою бабушку, глубоко и как-то удовлетворённо вздыхал, улыбался и тут же засыпал. Людмила Аркадьевна укладывала своё счастье на подушки, сама притулялась где-то сбоку, и спала до утра, не чувствуя ни металлического бортика кровати, ни отсутствия подушки под головой. Она была счастлива…!

Родители Ванечки были абсолютно не против такого поворота событий. У Ванечки не было бабушки, а Людмила Аркадьевна всем очень нравилась. Семья искренне хотела, чтобы малыш не расставался со своей «пробудившейся красавицей». Но Людмила Аркадьевна… Захочет ли она…?

Парламентёром выступила Люсичка. Пришла в палату к Людмиле Аркадьевне, села на стул, и говорит:

– Ну что, Людмила Аркадьевна? Я рада вашему выздоровлению. Готовлю вас к выписке. Вести вас будет не городская поликлиника, а наш стационарный врач – Николай Анатольевич. Вы его видели. Очень высокий, с бородкой. Специалист он отменный, вашу историю болезни знает прекрасно, живёт рядом с вами. Наталья Григорьевна тоже будет вас навещать. Так что всё отлично складывается.

Людмила Аркадьевна молчала, уставившись в одну точку. Глаза её из живых цветов-васильков превратились в мёртвый ковыль. Мне казалось, что они даже вытянулись. Я посмотрела на Люсю. Что это с Люськой? Инфаркт же пациентка схлопочет..! Уже и лицо синюшное. Мысли мои метались и бились как мухи на стекле. Я не понимала, к чему клонит моя подруга.

– Я не пойду домой, Людмила Николаевна. Оформляйте меня в дом престарелых.

– Не хотите домой – не надо. Можно, Людмила Аркадьевна, поступить по-другому. Семья Ванечки очень бы хотела, чтобы именно вы приняли участие в воспитании ребёнка. Но с условием: вы должны проживать у них в доме. Малышу нужна бабушка. Об оплате вашего труда вам беспокоиться не стоит. Люди состоятельные, порядочные – не обидят.

– Какой оплате? Брать деньги за заботу о собственном внуке? За кого вы меня принимаете, Людмила Николаевна?!

– Вот и хорошо. Вечером придут Ванечкины родители и два дедушки. Знакомиться будете.

– Бож-же мой! Людмила Николаевна, что же вы не предупредили? Я бы Васю попросила принести мне приличное платье.

– Не волнуйтесь. Я уже созвонилась с Василисой Леонидовной. Она спрашивает: – Люся близоруко прищурилась, разбирая каракули на каком-то клочке с обрывком рецепта. – Спрашивает… сомо или серо-синее?

– Конечно серо-синее. Неприлично даме знакомиться в несколько фривольном туалете. Пожалуйста, передайте Василисе Леонидовне, только синий крайола – волновалась Людмила Аркадьевна.

Вечером состоялись смотрины… И опять всё Люсичкино отделение обосновалось за кадкой с фикусом, стараясь в приоткрытую дверь увидеть как можно больше интересного. Скажу прямо, было на что посмотреть. Ванечка в матросском костюмчике и в берете с помпоном на белокурой головке, принаряженные Ванечкины родители и два пожилых джентльмена – сама корректность и элегантность! Людмиле Аркадьевне преподнесли цветы – один букет бордовых роз, второй – чайных. Сама виновница торжества выглядела утончённой светской дамой. Жемчужино-синее платье простого кроя выгодно подчёркивало прекрасно сохранившуюся фигуру его обладательницы. О деле никто не говорил. Мужчины делали комплименты дамам, Ванечка рассказал стишок, а Людмила Аркадьевна угощала гостей фруктами и интересной беседой… Светский раут, да и только! До полной картины не хватало разве что лакеев в ливреях, подносов с шипучим шампанским, – и можно было бы переименовывать восьмую терапию в салон Анны Павловны Шерер.