Не сказав друг другу ни слова, семья единодушно решила, что именно Людмиле Аркадьевне необходимо заняться воспитанием Ванечки. Что же касается Людмилы Николаевны – конечно же, она была только «за». Ванечкиной маме от роду двадцать один год. Что она могла знать? А Людмила Аркадьевна – мама с опытом и очень ответственная; да и глубочайшее несчастье не прошло бесследно – сделало её легко ранимой и ещё более чуткой к детям. Людмила Аркадьевна любила Ванечку. Немного болезненно, эксцентрично… Но она его любила! И со временем поняв, что ребёнка у неё никто не отнимает, она успокоится. И вырастет Ванечка, обласканный теплом любимой бабушки.

– Люсь, а не получится, что мальчика не поделят. Один на всех…

– Почему один? Через полгода появится у Ванечки сестрёнка или братик.

– И ты молчала? Подруга, называется.

– Не сердись, я недавно узнала.

– Слушай, как же хорошо всё складывается. Как в сказке.

– Сказка и есть. Людмила Аркадьевна – заснувшая красавица из тридевятого царства. Забыла?

Я засмеялась. – Сказки-сказками, а дело сделали хорошее.

Тут бы истории и закончиться. Ан, нет! Продолжение следует…

Повадился Кискин приводить детишек к Людмиле Николаевне на консультации. Люся не отказывала

– Люсичка, вообще-то ты не педиатр. Тебе не нагорит?

– Нагорит…

– Тогда зачем? Не лучше ли поставить вопрос о несоответствии Кискина…?

Люсичка улыбалась. – Поставлю, конечно, а пока пусть живёт… Жаль, что с понедельника тебе на работу. У тебя дежурств много?

– Через сутки, у нас все в отпусках. Но в случае чего я могу и отгулы взять, у меня их много. Главный точно не откажет. Может, сразу и взять несколько? Люсь, слышишь, что говорю?

– Не надо. Нам с тобой твои законные ещё пригодятся.

Проработала я неделю. С субботы на воскресенье у меня было дежурство. Я не очень устала; лето, время отпусков и дач. Тяжёлых случаев не было. Немножко отдохнула, собрала свой обычный «джентльменский» набор, состоящий из минеральных вод, хороших трав, да дефицитных лекарств, и отправилась к Люсичке. На предмет помочь. И вовремя! В дверях столкнулась с Кискиным. Господи! Как же я его терпеть не могу! Даже не поздоровался, но всё же открыл передо мною дверь, брезгливо посторонившись – подальше от моей авоськи на колёсах. Что меня заставило оглянуться? Профессиональная интуиция, полагаю. В отдалении семенила молоденькая медсестричка, перегнувшись под непосильной ношей. Сунув авоську Кискину, я мгновенно оказалась рядом. Заученным движением перекатила ребёнка на руки… Мальчик..? Девочка..? Пылающие щёчки, сухой лобик… Нагнулась, дотронулась губами… Сорок! Ещё полградуса – и судороги…

– Откройте дверь. Пошире! Суетись, давай…!

Что там обо мне подумал Кискин – глубоко наплевать. Где Люся?! Ах, да.. Отделение на четвёртом этаже… Какой, к чёрту, лифт ждать? Бегом! Люсичка выходила из ординаторской. Её-то я и сбила, ворвавшись в отделение со скоростью, уж я не знаю, какой.

– Что?

– По меньшей мере сорок!

– В процедурный!

В четыре руки – реанимационные мероприятия. В основном, Люся, я на подхвате. До судорог дело не дошло. А дальше – реанимация, мои отгулы, и поочерёдное дежурство.

– Люся, ты и в этот раз Кискина прикроешь?

– Нет, подала рапорт главному.

– И что?

– Квалификационная комиссия из минздрава.

– Уволят?

– Я постараюсь. Кстати, я тогда в хирургию собиралась.

– И что бы я делала без тебя?

– Не знаю. Спасала бы.

– Да я представления не имею, где у вас что лежит.

– Тальчик, нашла бы.

– Люсичка, а чья девочка Алесечка? Родителей её что-то не видно.

– Ничья. Детдомовская.

– Ничего себе. Двусторонняя пневмония…! Уход и питание…