– Отец?

– Вермандо, – элегантно развернувшись к нему, поднял брови мужчина. – Как понимать твое отсутствие на сегодняшнем занятии по теологии?

– Простите, я гулял и забыл сообщить Оливеру.

– Где ты гулял, Вермандо?

– Неподалеку от замка.

– А именно?

– Я был в деревне.

Домианос молча прожигал его взглядом. Наконец натянул улыбку.

– Я знаю. Также я знаю и то, что ты выкрал мою печать.

– Я не брал ее. Могу я вернуться к своим делам?

– Нет. Ты можешь собирать чемодан и готовиться к отъезду в Бэлльфлоршир.

– Что?! Но отец! Я не хочу! Мне нравится учиться дома!

– Потому что ты не учишься здесь. Решение уже принято, документы подготовлены и это не обсуждается. Увидимся через пару лет, когда тебе вправят мозги и научат хорошим манерам.

– Я никуда не поеду! – упрямо поджал губы мальчик, сжав кулаки. – Я не оставлю друзей, матушку и Ричи! Я сбегу! Все равно сбегу оттуда!

Граф резко шагнул к сыну, от чего тот внутренне содрогнулся, а щенок с громким тявканьем отважно вцепился в икру лорда. Советник дернул ногой и размахнувшись, запустил зверька в стену. Тот, тихо поскуливая, отполз в угол.

– Отец! – вскричал юноша, собираясь кинуться к питомцу, но железная рука Домианоса сдавила его плечо, заставив остаться на месте.

Мальчик нехотя оторвал взгляд от Ричи.

– Зря ты думаешь, что я жесток к тебе, Вермандо. Ведь я могу быть гораздо хуже. Ты знаешь, мой отец не был так терпелив и снисходителен по отношению ко мне, как терпелив и снисходителен к тебе я. За малейшую провинность он мог сломать пальцы, прижечь кочергой или хлестнуть плетью. К счастью, я был разумнее своих братьев… потому и выжил.

Аристократ робко поднял на него глаза, однако секундное откровение мужчины уже подошло к концу и дымка воспоминаний в его взгляде рассеялась, вернув тому прежний холод.

– И так, сын мой, спрошу еще раз: где моя печать?

– Я не брал ее, – упрямо мотнул головой мальчик.

– Ты взял ее и спрятал, чтобы я не смог подписать тот указ о казни. Не ври мне.

– Хорошо! Да, это я ее взял! – вскричал Вермандо. В глазах его горела жажда справедливости и решимость стоять на своем до конца, чего бы это не стоило. – Я взял ее, потому что никак иначе не мог защитить тех несчастных крестьян от непомерных налогов! Потому что никак иначе я не мог спасти невинных людей от казни, которую вы, отец, собирались одобрить и привести в исполнение! Потому что я не мог смотреть как страдают простые невинные люди!

Наследник зажмурился, ожидая пощечины, но той, к его бесконечному удивлению, не последовало. Открыв глаза, мальчик встретился взглядом с лордом. Тот оставался спокоен.

– А теперь отдай ее мне. Отдай мне печать, Вермандо.

– Не отдам! – горячо воскликнул аристократ. – Не отдам, пока вы не пообещаете мне, что не станете повышать налоги и что не казните тех несчастных! Вы ведь и сами прекрасно знаете, что воровали они и охотились в вашем лесу от голода и безысходности! Им тоже нужно чем-то кормить свои семьи!

– Хорошо, – легко согласился советник с тем же пугающе спокойным непроницаемым выражением лица, – обещаю.

– П-правда? Вот так просто? Вы обещаете?.. – с недоверием нахмурился мальчик.

– Да, вот так просто. А теперь отдай мне мою печать, Вермандо.

Домианос плавным жестом протянул к нему раскрытую ладонь. Тот еще мешкался.

– Хорошо, – нехотя сдался наследник. – Вот, – он вытащил из кармана брюк печать и протянул ее отцу.

Цепкие костлявые пальцы графа Морнэмира тут же схватили ее и спрятали в складках одежды.

– А теперь ступай к себе, Вермандо. И не забудь покормить своего пса.

Прошел месяц. Вернувшись домой после очередной прогулки, мальчик по привычке кликнул щенка, чтобы поиграть с ним, но тот не откликнулся.