Тот с трудом поднял голову и с ненавистью уставился на своего мучителя, прищурив глаза.

– Мерзавец.

Аристократ расхохотался. Его явно веселило отчаяние и безысходность положения пленника.

– Полноте, любезный. Полно. Все же гость не должен грубить хозяину. Я не так жесток, как ты внушал людям. Я обещал тебя отпустить, и я отпущу. Как только ты мне все расскажешь.

– Никогда, – выдохнул мужчина и безвольно повис в кандалах, словно последние силы окончательно оставили его с приходом лорда.

– Джон, Джон, Джон… – покачал головой советник и осторожно заправил волосы ему за ухо. – Не нужно толкать меня к насилию. Я ужасно не люблю это. Ты же знаешь, я исправно посещаю воскресную службу и жертвую деньги бедным.

– Я скорее поверю… что в аду холодно… чем хоть одному твоему слову… – слабо прохрипел узник.

– Говорят, древние эллясийцы представляли ад как бездну, полную вечного холода. А по Данте на девятом кругу ада Сатана по пояс вморожен в ледяную глыбу. Ну, если тебе так нравится делать из меня злодея в своей истории… что ж, – притворно расстроенно вздохнул Домианос, беря пальцы Джона в свои.

Хруст сломанных костей. Вскрик боли.

– Итак, повторю свой вопрос еще раз. Где находится ваша подпольная организация, и кто стоит в ее главе? – ласково осведомился граф.

Тот упрямо молчал. Еще две сломанные фаланги.

– Я начинаю терять терпение. Ты тратишь мое время, а оно стоит куда дороже твоих сломанных пальцев и всех конечностей вместе взятых.

Пленник стиснул зубы и напряг мышцы – готовый к новым пыткам.

– Я буду отрезать по одному, – еле касаясь кожи его руки лезвием кинжала, прошептал Домианос. – Один…

Он резал медленно, не спеша, будто наслаждаясь процессом приготовления семейного ужина. Узник зарычал и дернул рукой. Кровь закапала на каменную плитку.

– Ой. Кажется, у нас гости, – улыбнулся аристократ, кивнув на выглянувшую из трещины в стене крысу, учуявшую запах мяса. – Дваа-аа…

– Ты… ты можешь отрезать и сломать все мои пальцы… но все равно не услы… не услышишь от меня ни слова, – с ненавистью просипел Джон, глядя в глаза советника.

– Я был милостив и терпелив к тебе, однако ты не оценил, – нахмурился граф. – Хорошо. На упрямого осла найдется звонкая плеть. Я не из тех, кто будет кормить тебя пустыми обещаниями… так что сразу перейдем к делу. – Он развернулся и неторопливо направился к выходу.

– Стой!.. – заходясь в лающем кашле, крикнул мужчина.

– Да? – с готовностью повернулся к нему лорд Морнэмир. – В горле пересохло? Принести водички?

– Ку… куда ты… идешь?..

– Государственная тайна. Я просто надавлю на другие рычаги воздействия. Ведь у тебя есть сыновья и братья, не так ли, мой строптивый друг?

Лицо пленника перекосило от бессильного гнева.

– Нет возражений? Тогда я пошел.

– Они… они тоже тебе ничего не скажут… ни один из них. Даже маленький Ганс… хоть ему и всего семь, в нем в сто крат больше мужества, чем в тебе… и во всех твоих приспешниках вместе взятых… Я ничего тебе не скажу, Домианос. Ты ведь и так знаешь где их искать… Скажи я тебе все, ты все равно убьешь их… как угрозу своей власти. Потому я не скажу ни слова… и они не скажут. Они не хотели бы… этого.

– Глупец! – прошипел советник и быстрым шагом выскочил из темницы, бросив молчаливому громиле: – Найти его семью и убить! Каждого! А этого – на съедение крысам!

Стражник бросился выполнять приказ.

—–

«Кого я люблю, тех я обличаю и наказываю». – Отк. 3,19

«Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему». – Притч. 3,11