Когда я наклонилась над раковиной, кофе сразу устремился наружу, и я почувствовала мгновенное облегчение. Пожалуй, это было единственное утешение.

Мне потребовалась целая вечность, чтобы открыть чемодан, достать зубную щетку и пасту, почистить зубы, а затем вернуться на место.

Бледная и дрожащая, я снова села, чувствуя себя несчастной, и посмотрела на часы. До прибытия оставался еще час. Обычно в это время в субботу я крутилась в отделе аксессуаров, убирала упаковки колготок, перекладывала шарфы и раздавала советы нуждающимся. На мгновение мне захотелось оказаться там, в целости и сохранности, и поразмышлять, какое видео взять в «Блокбастере» по дороге домой. Последним фильмом, который я брала, был «Тельма и Луиза». Сейчас мне не хватало их авантюрного духа. Я старалась выглядеть непринужденно и беззаботно. И не думать, успею ли на пересадку.

Когда я сошла с парома и села в поезд до Парижа, от облегчения у меня закружилась голова. Я попыталась закрыть глаза и уснуть, но потом заволновалась, что пропущу остановку. К тому же я начала мерзнуть. Похолодало, а мой твидовый пиджак не очень-то согревал. Я проигнорировала мамины просьбы одеться потеплее и теперь жалела об этом. К тому же меня все еще немного подташнивало после парома. Стоило бы перекусить, чтобы хоть немного восстановить силы, но я слишком нервничала, опасаясь оставить свое место и чемодан и пойти в буфет.

Я взялась за книгу, надеясь, что она отвлечет меня. Это был роман Элейн Данди «Дуд Авокадо». Я нашла его в книжном магазине, куда часто заходила в обеденный перерыв, и меня привлекло название – немного странное. Я прочитала первую страницу и влюбилась в героиню: покрасив волосы в розовый цвет, та бродила по Парижу в вечернем платье средь бела дня. Меня покорила ее искрометность.

Именно такой я хотела быть. Свободной душой, отвечающей за свое будущее, открытой всему, что может предложить жизнь. Это немного подняло мне настроение.

В конце концов мы добрались до окраины Парижа. Под грязно-желтым небом все выглядело заманчиво: клубок башен и пилонов, изредка проглядывающий между бетоном шпиль красивой церкви. С хрипом тормозов мы соскользнули в Северный вокзал. Я вытащила свой чемодан из вагона и шагнула в хаос толпы.

Вокзал меня ошеломил. Паддингтон, где я бывала несколько раз, по сравнению с ним казался сонным. Я не могла разобрать ни слова из того, что слышала. Я даже не была уверена, что половина из них произнесена на французском. Заметив вывеску «Métro» в стиле модерн, я торопливо спустилась под землю, на каждом шагу задевая чемоданом собственные ноги и других прохожих и стараясь не обращать внимания на ответные тычки.

Над шумом взлетали звуки скрипки – дикая цыганская джига. Я улавливала резкий запах пота, едкого сигаретного дыма и экзотических духов, а иногда и вонь несвежей мочи. Мимо меня проходили красивые женщины; чьи-то пылкие взгляды блуждали по моему телу, и мне становилось неуютно.

Я чувствовала себя за миллион миль от дома, и на мгновение мне захотелось перенестись туда, в наш маленький домик с террасой. Вечером папа отправится в чип-шоп…[7] Я представила, как с предвкушением разворачиваю тяжелые влажные упаковки, от которых струится пар.

Перестань, сказала я себе. Это же Париж, воплощение твоей мечты.

Кое-как я добралась до киоска, где продавались билеты на метро. Я сходила в Вустерскую библиотеку, чтобы все изучить, и запомнила свой первый маршрут: одна остановка до Восточного вокзала, затем пересадка на розовую линию, потом шесть остановок до станции «Пирамид».

Я подошла к билетному киоску, прокручивая в голове слова, которые тщательно заучила. «Un carnet, s’il vous plaît»