Фэнцзю, которая в этот момент кое-как приподнялась с земли, опираясь на сиденье, рухнула обратно.

Бай Цянь протянула племяннице руку и помогла той подняться. В ее голосе звучало искреннее беспокойство:

– Какое-то неустойчивое у тебя сиденье, не находишь?

Фэнцзю, придерживаясь за край стола, фальшиво рассмеялась.

– Просто мне так понравилась сценка из пьесы, что я засмотрелась и забылась.

Без зазрения совести выдав эту ложь, Фэнцзю воспользовалась случаем, чтобы бросить взгляд на помост. Когда она увидела, что там происходит, у нее дернулся глаз.

На ярко освещенной сцене разыгрывался эпизод, в котором отважная женщина-генерал попала в плен к правителю вражеского государства. Как раз в этот момент ее допрашивали, привязав к столбу в подземной темнице и применяя к ней самые жестокие из возможных пыток.

Бай Цянь тоже посмотрела на сцену, затем перевела взгляд на Фэнцзю. На ее лице застыло сложное выражение.

– Твои вкусы… весьма своеобразны.

Фэнцзю отлично знала, кто она есть. Она вдова.

У смертных имелась на этот счет расхожая присказка: «У порога вдовы часты скандалы» [28]. Фэнцзю прекрасно понимала, что за годы вдовства у порогов ее владений не случалось скандалов не потому, что она была образцовой вдовой, а потому, что воздух Цинцю не настолько плотно пропитался сплетнями, как на Небесах.

Ходившие сейчас слухи вселяли тревогу. Нехорошо для нее, вдовы, думала Фэнцзю, что ее честное имя марают «персиковыми» [29] сплетнями. Даже триста лет назад она бы не обрадовалась, если бы узнала, что именно говорят про них с Дун Хуа.

Перед тетушкой Бай Цянь Фэнцзю имела одно неоспоримое преимущество. Бай Цянь, упираясь в сложную задачу, безуспешно билась об нее, пока не находила ответ. Фэнцзю же всегда соизмеряла свои силы с проблемой. Она думала – не в готовке она преуспела более всего. Сы Мин хвалил ее за то, что, когда нужно упорствовать, она упорствует, а когда нужно сдаться – отступает без всяких сомнений. До сих пор она считала, что Сы Мин не ошибся в оценке.

События последних дней застали ее врасплох, и только спустя некоторое время она смогла вспомнить подходящее случаю выражение. За тридцать тысяч лет Фэнцзю услышала бессчетное количество изречений, поэтому ей пришлось потрудиться, чтобы откопать в памяти нужное: «Не стоит привязываться к мужчине, который привязан к другим женщинам. Хуже только привязаться к мужчине, который привязан к другим мужчинам».

В прошлом она отчаянно любила Дун Хуа и проявила невероятное упорство, пытаясь его добиться, но тот не только не обратил на нее ни малейшего внимания, но и, кажется, вообще любил другую.

Когда она, презрев свой статус, вошла в его дворец служанкой и сотни лет впустую мела там пол, он не одарил ее ни единым словом. Она решила, раз ее тогда будто бы и не существовало в жизни Дун Хуа, то ничто не мешает ей притвориться, что и в ее жизни никогда не существовало того позорного эпизода.

Ей оставался единственно верный путь – относиться к Дун Хуа так же, как все прочие небожители: то есть держаться от него на почтительном расстоянии, дабы избежать лишних проблем. Она старательно принялась следовать плану, но по неведомым ей причинам чем сильнее она хотела отдалиться, тем больше их притягивало друг к другу. После долгих размышлений Фэнцзю поняла, что ей стоит стараться еще лучше.

Однако только она приняла это решение, как обнаружила, что пропал подарок Е Цинти, браслет из дымчатого хрусталя. Браслет, который она столько лет носила на правой руке не снимая. Очень дорогой ее сердцу браслет.

Покопавшись в памяти, Фэнцзю поняла, что, скорее всего, обронила его в ту ночь у Рассветного дворца Дун Хуа.