А душманы, растянувшись в цепь, уже карабкались на приступ. Их поддерживали пара минометов и горная пушка.

Несколько мин взорвались далеко позади. Пушечный снаряд разорвался, не долетев до позиций несколько десятков метров.

– Всем, кроме наблюдателей, залечь на дно окопов, – скомандовал взводный.

Алексей лежал, втиснувшись в землю, и слышал только, как подрагивает она от очередного близкого разрыва.

Повернувшись вполоборота, он видел, как под действием взрывной волны ссыпается в окоп земля, и мысленно умолял:

– Только не сюда, только не на меня.

Он что-то слышал о теории вероятности, знал, что есть небольшой процент того, что снаряд или мина могут попасть в человека. Но теория не давала имени этого человека, а значит, о проценте вероятности можно было думать лишь для самоуспокоения, и то перед боем. А когда вокруг рвутся снаряды, не остается ничего лучшего, кроме того, как бубнить в свое успокоение:

– Пронеси этот снаряд или мину подальше от меня. В этот момент Алексей, если бы знал хоть какую-то молитву, обязательно шептал бы ее про себя.

Мина разорвалась где-то рядом.

– О Боже, спасибо тебе за то, что смертушка минула меня, – прошептал Алексей.

По голове запоздало застучали комья земли.

«Слава богу, пронесло!» – подумал он, стряхивая глину с плеч.

Внезапно афганская артиллерия замолчала, и Алексей явственно услышал где-то совсем рядом холодящие кровь крики:

– Ал-л-л а!

Казалось, что этот клич несся на него со всех сторон.

«Неужели атакуют со всех сторон?» – пронеслось в мозгу.

«Но почему никто из наших не отбивается? Побило всех, что ли, – эта мысль заставила его вскочить на ноги. Палец лежал на спусковом крючке в готовности открыть огонь сразу же, в то же мгновение, как только появятся боевики.

Врагов он увидел не сразу, а лишь после того, как выглянул за бруствер. Они были в нескольких сотнях метров от окопов. Бежали легко, то и дело останавливались и, не целясь, палили вверх. Пули свистели и верещали вразнобой, то выше, то ниже. Иногда цвиркали, пролетая совсем рядом, жаля в бессильной злобе землю.

– Еще далековато, – облегченно вздохнул Алексей и только после этого огляделся. Переводчики сидели на дне окопа, прижавшись друг к другу.

– Что вы там сидите, в штаны наложили, что ли? – грубо прикрикнул он на перепуганных солдат.

Те встрепенулись от столбняка, зашевелились, начали понемногу выпрямлять непослушные, дрожащие колени.

– Не высовывайтесь! На фоне голубого неба мы прекрасная мишень, – со знанием дела предупредил их Алексей.

Абдулла, набравшись духу, выглянул за бруствер и тут же, увидев вдалеке атакующих, вскинув автомат и дал по ним длинную, беспорядочную очередь.

– Ты что, – озлился на него Алексей, – патроны зря расходуешь? Рано еще!

– Почему рано? Почему рано? – испуганно затараторил солдат. – Ведь они уже рядом, совсем близко, – истерично выкрикнул он и заметался по окопу в поисках убежища, не столько от «духов», сколько от леденящего страха, берущего душу в свои цепкие холодные пальцы.

– Лечь! – крикнул Алексей.

Абдулла послушно плюхнулся на дно траншеи.

– Встать!

Солдат вскочил, и в ожидании новой команды уставился на него.

– Вот так-то лучше, – спокойным тоном промолвил Алексей, – нечего здесь истерики устраивать, Воевать надо!

– Командуй, рафик Алеша, я все исполню, – виновато промолвил Абдулла.

Алексей еще раз показал переводчикам, откуда лучше изготовиться, куда целиться, как стрелять, и только после этого взглянул за бруствер.

Моджахеды за это время продвинулись метров на сто.

Они все так же, как и несколько минут назад, двигались вверх, то и дело останавливаясь, чтобы дать очередь по высотке, правда, прыти у них поубавилось, да и устрашающие вопли стали потише.