Также внизу стен на синем фоне, олицетворявшим собой, судя по всему, толщу воды, были сложены своеобразные мозаики из позолоченных металлических листов, составлявших образы личинок стрекозы, охотящихся на рыбёшку и головастиков.

Все они представляли собой уникальный набор статуэток на своих постаментах, будто бы «водящих хоровод» вокруг синей алтарной плиты с выгравированной на ней стихотворной молитвой, а снизу украшенной засохшими цветами лотоса, банана и кувшинок.

Последние здесь водились в обилии, а вот где раздобыли монахи храма всё остальное – оставалось только догадываться. Ассоль предположила, что это приносили с собой паломники или же жрецы делали особый заказ у проезжающих мимо торговцев. Это было бы самым логичным из объяснений.

– Смелее! У меня здесь давно не было хорошего помощника, – махнула жрица за собой, взбираясь по тонким ступенькам изящной, но довольно простенькой, без вычурного декора, деревянной лесенке. – Если одежда уже успела промокнуть, у меня здесь есть жреческие кимоно, а также хакамы и каригину из льна для приближённых каннуси.

– Нет-нет, дождик совсем моросящий! – замахала руками Ассоль, опасаясь мгновенного разоблачения, а подставлять друзей совсем не хотелось.

На втором этаже вдоль периметра всё так же располагался квадрат из бамбуковых желобков. Вероятно, в другие времена года вода здесь подпитывала также цветы в расставленных горшках с землёй, ведь именно стихии Земли посвящался, по словам Кьюби, этот этаж.

На каменных постаментах, по форме напоминавших огромные изящные вазы, стоял бонсай – миниатюрные деревья, тоже сбросившие всю листву со своих маленьких крон. Зимой место казалось пустоватым. Спасали орнаменты и изображения на стенах, исполненные в красно-золотых тонах с редким вкраплением белого и зелёного, ставшие видны хорошо после зажигания огней.

Здесь были всадники, пейзажи гор, озёр и даже самого храма. Всё в оформлении вьюнков и тянущихся кронами друг к другу деревьев. Словно каждый вид открывался изнутри эдакой цветущей аллеи. Причём на западной и восточной стене изображались соответственно восход и закат солнца. А по разные стороны зала стояло две металлические качалки с насосами.

– Ну-ка, помоги мне, Аслан, – подвела жрица спутницу к одной из качалок. – Рукоять холодная, надо было протопить помещение, но кто же знал, что вы сегодня появитесь, – мило улыбнулась она. – Бери вот здесь и вот здесь, – встав сзади девушки, положила Кьюби руки Ассоль на рукоять, а свои положила поверх, как бы обняв и управляя всем процессом.

Ассоль краснела, кусала губу, выражала всячески недовольство, а руки жрицы нескромно скользили по костяшкам её пальцев, локтям и плечам, массируя их в процессе движений. С уст жрицы срывались комплименты и похвала, хотя работа казалась какой-то безрезультатной: сколько бы дочка друида не старалась, накачивая то плавно, с усилием, то быстро, то медленно, то стараясь максимально задрать и опустить каждый раз балку, вокруг всё только хлюпало, а потоков, как этажом ниже, так и не получалось.

– У тебя хорошо получается. Нужно выгнать весь воздух, чтобы осталась только вода и пошёл процесс. Прелюдия – иногда дело долгое, – усмехнулась Кьюби.

– Они точно работают? – произнесла раскрасневшаяся Ассоль.

– Разумеется, – мило улыбнулась жрица, прижавшись щекой к щеке помощницы. – Как видишь – не заржавели. А я вот заметила, что нет кольца, – поглаживала она пальчики дочки друида. – О-хо-хо, какая нежная кожа… Стало быть, не женат?

– Нет, – попыталась плечом Ассоль как-то оттолкнуть назойливую дамочку от себя.