Тарновский дослушивал эту историю, уже стаскивая полотно чехла с замершего в пыльном сумраке существа. Машина оказалась годовалым BMW 328icoupe, шикарного темно-синего, почти фиолетового цвета, с шестицилиндровым двигателем и с непривычно дорогим кожаным салоном. «Моей будет», — решил он, и, не слушая брюзжания приятеля, тут же стал воплощать свое решение в жизнь.
Он разыскал неуловимого Уве, сумел договориться с ним, и уже через две недели оформил все документы. Ремонт, правда, несколько затянулся – Тарновский признавал только оригинальные запчасти, выписывая их прямо из Германии. Надо признаться, этому способствовала особая система убеждений, этакий практический антропоморфизм, щедро наделяющий каждый предмет на планете, пусть даже самый мелкий и ничтожный разумом и душой. Он свято верил в интеллект своего нового детища, и надеялся, что таким образом завоевывает его любовь и доверие.
Впрочем, уже к лету все закончилось — безобразные следы ужасной катастрофы были стерты, фрейлейн снова радовала глаз безупречностью линий, сияла лаком и хромом.
Потом был месяц притирки, и вот здесь Тарновского ждало горькое разочарование – он так и не «почувствовал» свою машину, не было единения, того неповторимого ощущения близости, густой и упругой свободы.
Он радовался эргономичности приборной панели, комфорту салона, мощи двигателя, ему льстили завистливые взгляды, но всякий раз, когда машина подчинялась ему, тянуло по душе холодком неприязни, стылой сыростью отчужденности. Иногда ему даже представлялось, как раздраженно брюзжит ее двигатель, вырванный искрой зажигания из приятной утренней дремы, как в надменной гримасе щурятся фарами ее глаза, как брезгливо фыркает она отработанным топливом. Трудно было понять, что это – банальный каприз, обида на прежнего хозяина или презрение ко всему неблагодарному человеческому племени.
Тарновский уже совсем было отчаялся, но тут в ход событий вмешалась судьба, разрешившая все довольно эффективным, хотя и несколько экстравагантным способом.
Случилось так, что однажды ему пришлось спешно ехать на западную границу области, где в открытом заседании тендерной комиссии решалась судьба крупного контракта, за которым он давно и безуспешно охотился. Личное присутствие было обязательно – участие в переговорах подчеркивало серьезность намерений и обещало дополнительные возможности.
Он успел каким-то чудом, это, как, впрочем, и многое другое, решило вопрос в пользу «МегаЛинка», и домой Тарновский возвращался триумфатором, с подписанным контрактом и приятной усталостью от хорошо выполненной работы. В мыслях уже рисовались сладостные картины праздничного ужина и бутылки шампанского в ведерке со льдом, однако, у урагана, принесенного откуда-то со Средиземноморья, были на этот счет свои соображения.
Небо вдруг налилось свинцом, время от времени раскалываясь кардиограммами молний, шквальный ветер, казалось, вот-вот сметет с земли все живое. Нечего было и думать – продолжать движения в таких условиях. Пришлось сначала сбросить скорость до минимума, а потом, и вообще, съехать на обочину, укрыться под сомнительным кровом придорожных деревьев.