Подчиняясь моментальному импульсу, почти инстинкту, он неожиданно, нагло нарушив правила и вызвав шквал возмущенных сигналов, свернул налево, быстро юркнул в открывшийся двор какого-то дома. Серебристая «Волга», которая вела его уже несколько светофоров, метнувшись вслед, вынуждена была затормозить, через несколько мгновений мелькнула глянцевой тенью, быстро проехала вперед, не заметив коварной расщелины проезда.

Костик? Вряд ли. Чересчур оперативно для него, даже теперь, когда у него есть Широв. Тем более, они не знали, чем закончится разговор. Даже, если они и предполагали именно такой сценарий, все равно, не стали бы оплачивать услугу, которая, может быть, и не понадобится.

А, если это не Костя, тогда кто? Кому и зачем мог он понадобиться?

ДФР? Чушь! Их стихия — бухгалтерские ведомости и банковские проводки, к тому же, для слежки у них еще недостаточно оснований.

И самое главное — зачем? Тарновский никогда не делал тайны из своих поездок, узнать его маршрут было проще простого. Тогда зачем следить за ним? Или это преследование? И, опять-таки — зачем? Нет, что-то здесь не так.

С минуту еще подождав возвращения «Волги», так ее и не дождавшись, Тарновский снова вернулся на шоссе, широкой лентой убегающее из Города.

Он встретил свою «Волгу» на самом выезде, метрах в пятидесяти от автобусной остановки, увидел ее еще издалека, чистенькую, нарядную, нестерпимо сиявшую зеркальным рельефом корпуса.

Тарновский сбавил скорость, медленно проехал мимо, надеясь рассмотреть находящихся в салоне, но стекла были подняты, а пленка тонировки делала бессмысленным любое наблюдение. Повинуясь какому-то безотчетному порыву, он затормозил метрах в ста, заглушил двигатель.

В поле его зрения попали две жрицы любви, с любопытством разглядывающие загадочных гостей, и рой путаных мыслей сложился вдруг одной, яркой и злорадной. Сейчас поглядим, какой это Сухов.

Тарновский высунул руку в окно, сделал приглашающий жест, и обе девушки, как по команде, неторопливо направились к его машине. В ослепительном солнце майского дня они показались ему совсем юными, ослепительно прекрасными, но иллюзия рухнула, стоило им подойти ближе; стали различимы следы грубой подделки — неизгладимые черты их горькой профессии, все это коробило, вызывало смешанное чувство жалости и раздражения

– Здравствуйте, красивый господин, – одна из девушек, крашеная брюнетка, облокотилась на открытое окно, выставила грудь, едва прикрытую тоненькой блузочкой. Вторая, блондинка, тоже крашеная, помоложе, остановилась поодаль, неестественно улыбалась.

– Я – Надя, это – Анжела, – хрипловатым голосом представилась брюнетка, – а вас как звать?

– Его не надо звать, он сам приехал, – блондинка качнулась и визгливо расхохоталась.

– Вы очень вовремя приехали, – не обращая внимания на подружку, продолжала брюнетка, – мы как раз свободны.

Обе были навеселе, держались нарочито гордо и независимо. Тарновский с сомнением смотрел на них, прикидывая шансы, но желание покончить с неизвестностью возобладало. Он достал из портмоне купюру.

– Девушки, вот деньги. Я хочу, чтобы вы узнали, просто узнали, кто сидит вон в той машине.

В глазах брюнетки мелькнуло недоверие, и Тарновский поспешил добавить:

— Понимаете, это у нас с друзьями игра такая, развлечение, – он видел, как недоверие в глазах девушки сменяется брезгливостью, и быстро проговорил, опустив взгляд: – Я хочу, чтобы вы описали мне этих людей, сделаете так, и