Конечно, Васька была ещё мала, чтоб понять все эти луговые и сенокосные сложности. Да и к чему это ей? Ягода земляника её интересовала.

Иван Чудинов любил горячую сенокосную пору, кода работается влеготу. Конечно, он был в дюжине отменных косарей и с удовольствием подваливал травы роторной косилкой. Деляна колхозная состояла из лоз-полос. «Светлому пути» принадлежало двенадцать таких лоз. Чтобы выкосить с них траву и прибрать сено, требовалось дней 20—25.

Десять механизаторов выезжали из Коромысловщины. Двое – Иван Чудинов и Рудик Яровиков сбривали роторными косилками травы, ещё двое – Витя Шешуков и Юра Кочкин ворошили и сгребали подсохшую траву в валки. Валки эти попадали в рулонные прессы, на которых работали тоже асы – братья Коля и Серёжа Мищенко. Отвозили рулоны к паромной переправе ещё двое механизаторов с прицепами-платформами, на которые укладывал эти рулоны погрузчик цап-царап. Им попеременке командовали тихий Витя Веприков и сам горластый механик Демид Кочергин. На берегу, пока не наводили зимнюю переправу, высились раньше многие десятки стогов, а теперь поднимались целые горы сенных рулонов. Работали весело и дружно. Перепалки были, пожалуй, только у Демида Кочергина с Таисьей Дарьяловой. Любил Демид командовать и с издёвкой иногда бросал Таисье.

– Волос долог – ум короток. Ты зачем сразу на шестую лозу косить послала?

– Тебя не спросила. Да там луговина ещё не просохла. Вот и послала. Ты свой цап-царап знай, а мне нечего указывать, – обрезала она.

– Подумаешь, фря какая.

– Какая есть.

Видимо, неприязнь эта была у них ещё с давних пор, когда задира Демидка дёргал Тайку за косу. А может и ещё что-то было. История умалчивает.

Тянуло с лугов дурманящим запахом сена. Примешивался к нему аромат созревающей земляники, которой было на закрайках лоз видимо-невидимо, красным-красно. Начиналась страдная пора для коромысловских ребятишек. Поначалу ездила со своими дочерями сама Анфиса Семёновна, а потом что-то приелось варенье из неё и случилось так, что собирать душистую ягоду пришлось одной Ваське. Для Тани, Жанны и Светы находились другие неотложные дела. Вот с корзиной в руках, в которой эмалированный бидон, три ломтя хлеба, два огурца да пучок зелёного лука со спичечной коробкой впридачу, где соль, отправлялась Васька в грузовике с механизаторами по ягоды. Подгребали к гаражу одноклассники имка Кня Римка Князева, Федька Кочергин, Верка Клековкина, ребятня помельче. Всем наказ от матерей не дуреть, хоть по бидону земляники набрать.

Протягивая руку, помогал ребятам забраться в кузов грузовика Рудольф Яровиков. Просто Рудик – человек с мужественным симпатичным лицом киноартиста Петра Вельяминова. Как и её отец, в технике он был ас. В уборку работал на комбайне «Дон», как и её отец. А, кроме того, он умел телевизоры чинить. И все возили к нему свои закапризничавшие «ящики».

Когда проходили по сельской улице от мастерских на поля комбайны, Васька замирала от восторга. Наверное, так в древности шли на водопой мамонты. А тут три первые могучие комбайны «Дон», за штурвалами которых Рудольф, её отец и Витя Востриков – самые-наисамые. Васька радостно прыгала на обочине дороги, махала руками: «Ура, парад, парад!» И гордые сосредоточенные комбайнёры взмахивали ей руками: привет, привет, малявка!

А здесь Рудик Яровиков подтрунивал над Васькой.

– Чо, Вась, поди на свадьбу варенья-то наготовить хочешь? Жених-то есть?

– Да где их теперь найдёшь? – отвечала Васька по-взрослому.

– А чо искать-то. Вон Федька Кочергин, куды с добром.

Федя щекастенький, волосы дыбком, недовольно бурчал: