– А почему ты думаешь, что от нас что-то нужно? – не обращая внимания на мои хохмы, засомневалась Наталья. – Может, труп просто подкинули, чтобы следы замести.

– Не отрицаю, – согласилась я с ней. – Но помнишь, мы с Ириной упоминали, что слышали голоса ночью? И они, я теперь припоминаю, спорили. Один голос был приглушенный, а другой бурчал во всю мощь. От его громкости я и проснулась. И только начала прислушиваться, как все стихло. Я еще тогда подумала, что мне все приснилось. Но утром и Ирина подтвердила это. Значит, мне не показалось. А теперь давайте мыслить логически. Если человек ночью в чужом доме говорит во весь голос, стало быть, он уверен, что дом пуст. Но второй-то говорил чуть слышно, а это означает: он знал, что в доме люди. Он-то и ввел в курс первого, поэтому так быстро все и стихло. Так какие мы делаем выводы?

– Какие? – в едином порыве приподнялись с мест подруги, зависнув в воздухе в полуприседе.

– А такие, – гордо произнесла я. – Эти двое были не вместе! Понимаете? Ну как бы не в одной команде, упряжке или в чем там еще.

– Да поняли мы, поняли, – остановила Людмила мой поток синонимов. – И что это нам дает?

– Да, что нам с этого? – присоединилась к ней Наташа. – Не были и не были.

– Пока не знаю. Но я уверена, что к нам лез один, а второй, похоже, за ним следил. Еще эта фраза о картах мне покоя не дает. Не послышалось же мне, раз я ночью приняла решение утром всыпать вам за игру по ночам. Они спорили, я убеждена, и спор этот закончился поножовщиной, – я сделала паузу. – Только зачем к нам залез первый, вот вопрос. Возможно, он заметил, что за ним следят, и просто спрятаться хотел?

Я замолчала, погрузившись в размышления. Не издавали ни звука и мои собеседницы.

На крыльцо вышел Вячеслав:

– Ну что, девчули, приуныли? Раздевать некого? Ну меня разденьте, если причина только в этом. Все для вас, лишь бы не скучали.

– Ага, жена потом все волосешки во всех местах повыдерет, – попыталась я отшутиться, со страхом взглянув на Наталью.

– Да больно мне нужно, делайте что хотите, – отмахнулась Наталья, не проявляя признаков ревности.

– Жена, – обратился к ней с хитрой улыбкой Вячеслав. – Я же только тебя люблю, а ты так бездарно транжиришь мои чувства.

– Ну тебя, – хмыкнула Наташа, махнув на него еще и рукой. – Кстати, что там? Скоро закончат?

– М-м-м, – помычал Слава, размышляя о чем-то. – Думаю, нескоро. Но спешу обрадовать: тело уже упаковали. Сейчас состоится вынос. Прошу принять траурные позы и достойно проводить покойного, который провел нелегкие для него двенадцать часов в нашем обществе. Кто разродится речью? Танюх, давай, ты у нас языкастая.

– Да и ты недалеко ушел, – съязвила я в ответ, показав Вячеславу тот самый язык, о котором он упомянул.

Неожиданно его попросили отойти в сторону и освободить проход, чтобы вынести труп. Мы приняли вертикальные позы, посчитав, что сидеть как-то неприлично, так как мы люди воспитанные и все как один бывшие октябрята, пионеры и чуть-чуть комсомольцы. Когда тело убиенного проносили мимо, мне подумалось, что надо же, вот умер человек, практически на наших глазах, а мы не знаем даже его имени.

Как по команде мы ринулись вслед за процессией. Зачем? Позже объяснить никто не смог. Просто, следуя инстинкту, проводить в последний путь человека, кем бы он ни был, стало неотъемлемой частью той жизни, к которой мы привыкли. Когда скорая тронулась, мы стояли до последнего, пока машина не скрылась из виду.

– Прям как родного проводили, – с укоризной в голосе отметил Вячеслав. – Чего поперлись-то?

– А сам чего? – оборвала его Наталья.