Лиза нерешительно улыбнулась.

– Это моё первое нормальное платье, – плохое настроение пропало от участливого тона Матильды и её светлой улыбки.

– Оно тебе очень идёт, – не покривила душой Матильда.

– А тот костюм, с персиками, – продолжила спрашивать Лиза. – Ты сама его купила?

– Вот ещё! – фыркнула Матильда, приступая к рисованию бровей. – У каждой приличной камелии должен быть покровитель. Его дело – покупать туалеты. Кстати, вот за той ширмой, в гардеробной комнате, этого барахла просто завались. Предлагать не буду, всё очень смелое.

– Камелии? – Лиза оценила шутку, но её заинтересовало новое слово. Правда реплика про барахло опять уколола, но она решила не обращать внимания, Матильда с ней дружелюбна, и она не будет кукситься. – А при чем тут конфеты?

– Какие ещё конфеты? – вытаращилась на неё куртизанка.

– Ну, маменька у папеньки раз счета нашла и ругала его сильно, что много денег на камелии спустил. Всё кричала «Что, сладко тебе было?!»

Матильда недоверчиво посмотрела на неё широко раскрытыми глазами и поняв, что Лиза не шутит, хмыкнула:

– Mon cher, дружочек, да ты совсем наивная. Камелии – это цветы, очень красивые и весьма дорогие. А также камелиями называют дам полусвета, куртизанок.

И видя, что собеседница все равно не понимает, о чем речь, принялась растолковывать:

– Ну, это падшие женщины, продажные. Право, ангел мой, нельзя же быть такой несведущей. Забыла, где служишь? Тебя постоянно окружают куртизанки, хотя для местных девок это слишком высокое звание.

– Откуда мне знать, – оправдывалась Лиза. – Мой учитель ничего такого не рассказывал, а уж маменька с папенькой и подавно.

– Ах да, – закатила глаза Матильда, – Ты же из этих, как их там – замуж девицей и любовь до гробовой доски. Выводок деток за юбку держится, а ты варенье из крыжовника подаешь к чаю в вИшневом саду.

– Ты так говоришь, как будто это плохо! – возмущенно сказала Лиза. – Да, я из этих самых. И…

– Пффффф, закипела водица, – замахала руками Матильда и примирительно сказала, – И в мыслях не держала обидеть, но учту, что ты весьма чувствительна и со множеством point faible.

– По фебле? – недоуменно переспросила Лиза.

– О боже, – снова закатила глаза Матильда. – Это на французском, означает "сЭто на французском, означает "слабое место". Я хотела сказать, что буду поделикатнее. Но вернемся к предмету беседы. Думаю, что грамоте ты обучена. А читаешь ли романы?

– Конечно, – гордо ответствовала Лизавета. Что эта Матильда себе позволяет, Лиза, не какая-то там… падшая. Она честная, порядочная, образованная девица и сейчас она утрет нос этой… выскочке, – Господ Загоскина, Мельникова-Печерского… читала… на уроках.

– А, понятно, – усмехнулась Матильда и махнула рукой. Она видела, что собеседница почти обиделась. Лиза – приятная девушка и она не хочет её огорчать. – Да и ладно. Ну слушай. Обитала во Франции роскошная красавица и знаменитая куртизанка, Мари Дюплесси. Любила камелии, украшала себя и дом, в котором жила. Цветочница, у которой Мари тратила большие деньги на свою прихоть, прозвала куртизанку La dame aux camelias, дама с камелиями. Эта роскошная Мари хлебнула трагической любви до дна. Она не могла быть вместе с предметом страсти, потому что умирала, да и всё было против этого. Один француз написал про неё роман, да такой сентиментальный и галантный, что камелия с тех пор стала символом падших женщин.

– Какая грустная история, – сказала Елизавета. Она предпочитала романы только с благополучной развязкой. Специально бегло просматривала последние страницы и при трагичной концовке даже не начинала книгу, хватало ей грусти и в жизни. – Ты прочла эту книгу?