Матильда опять замолчала. Потом внезапно встала и прошлась по комнате, глубоко вдохнула и резко выдохнула и продолжила:

– Я сбежала от отцовской душной опеки с первым же смазливым купчиком. Думала, что мы вместе против всего мира. Как в романах. А он продал меня в публичный дом, когда мы потратили все, что стащила у отца и нам стало нечем платить по счетам.

Матильда рассказывала об этом спокойно, ни слезинки, ни увлажнившихся глаз, ни дрожащего голоса. Лиза смотрела на собеседницу приоткрыв рот, настолько поразил её рассказ, и у неё получилось только спросить:

– Ты могла вернуться?

– Не успела. Отец умер от апоплексического удара. Или от горя, – глухо пробормотала Матильда. Она все-таки не выдержала и низко склонила голову от тяжести воспоминаний.

Лиза всей душой потянулась к девушке, такой хрупкой, такой уязвимой, в естественном порыве, знакомом всему женскому полу, защитить маленького, слабого… Как вдруг Матильда, в обычной своей манере, весёлой, немного капризной, прелестной куклы, вскинула голову и заявила с усмешкой:

– Вот в чём-чём, а в жалости не нуждаюсь! Всё у меня хорошо. И стоит только пожелать – я стану первой дамой этого занюханного провинциального городишки!

Катеринка сидела перед туалетным столиком в своей комнате, глядела в зеркало и ничто её не радовало. Окружение раздражало до зубовного скрежета.

Клиентов она презирала за доступность, лёгкая добыча, сбегают от толстых правильных жён и законных детей. И тут уж она не гнушалась ничем, стремясь обобрать, облапошить и раскрутить жирного гуся на деньги – в этом ей не было равных. Её способности, расположить к себе мужчину и внушить, что она страстно его желает, противостояли немногие. Катеринка владела эмоциями и любое чувство умело имитировала.

Девушек она ни в грош не ставила, считая рабочей скотиной. Катеринка подчёркивала, что выше их по статусу и густо пудрила лицо – она не простолюдинка с загорелой кожей, её кожа бледная, как и подобает истинной аристократке. Для гостей сильно румянилась и ярко подводила глаза, словно надевая маску, незачем всякой швали видеть её подлинное лицо. Тихая алкоголичка, мадам Жанетт, бесила либеральностью и мягкостью. Горничная и кухарка раздражали чересчур вольным и независимым поведением.

Катеринка жаждала власти и денег, желала править борделем, распоряжаться судьбами девушек и прислуги. О, уж она бы выжала из них все соки! Но и это королевство мало для неё. Открыть несколько заведений, да не в провинции, а в столицах, а то и за границей, на модных курортах. Вот где она развернётся! Властвовать над людскими судьбами – что может быть прекраснее?

Но пока приходилось довольствоваться ролью жрицы любви, встречаясь с разными мужчинами – Катеринка пользовалась успехом. В том, чем она зарабатывала на жизнь, внешность – главный козырь и она умело его применяла. Статная и высокая девушка словно сошла с картины «Незнакомка» Крамского. Породистое, чуть одутловатое, лицо, большие карие глаза под соболиными бровями, прямой аристократичный нос, яркие пухлые губы. Высокую грудь и тонкую талию дополнительно подчеркивала любимыми корсетами, а не нуждавшиеся в фижмах аппетитные бёдра наряжала в пышные юбки. Она могла бы позировать художникам или стать моделью для рекламных фотографий, набирающих популярность. А что жизнь предлагала незаурядной женщине? Ей уже 20 лет! Сколько ещё пропадать в провинциальной дыре?

Катрин, так звал её отец, Катенькой окликала нянюшка, Екатериной – строгие бонны и гувернантки. Как давно это было, в почти утерянном прошлом.