, исследовала тяготы группы женщин из сообщества натов в Мератхе, в нескольких милях от Нью-Дели[36]. В течение свадебного сезона мужчины сообщества работали музыкантами в свадебных оркестрах, но традиционным несезонным занятием для сообщества было попрошайничество. Когда Индия начала в больших количествах экспортировать мясо буйвола, некоторые женщины начали работать на близлежащем мясоперерабатывающем заводе и получали значительно больше, чем их мужья. Поскольку женщины вносили свой вклад в семейные финансы и ослабляли мертвую хватку ростовщиков, мужчины – старейшины касты, часть из которых не по случайному совпадению были ростовщиками, нанесли ответный удар. Они постановили, что женщины должны прекратить работу, под предлогом того, что так они не будут подвергаться сексуальным домогательствам со стороны посторонних мужчин.

Настоящей причиной, по предположению Бэрри, было то, что заработки женщин начали подрывать существующий порядок. Когда некоторые женщины отказались подчиняться распоряжению, они подверглись остракизму со стороны сообщества. Конечно, когда члены сообщества хотят вырваться на свободу, остракизм может иметь лишь небольшой карательный эффект, поэтому за ним последовало насилие. Тогда женщины обратились в полицию и суды за защитой и обеспечением конституционного права на труд. В старой Индии не было бы ни возможности трудоустройства, ни правовой системы, которая могла бы помочь им. Рынки и государство действительно открывают сообщество, ограничивая возможности угнетения.

Сообществу нужно оставаться небольшим, чтобы выстраивать отношения, но ему также может быть нужно оставаться небольшим, чтобы эффективно обмениваться информацией[37]. Помимо издержек «упущенного роста», обмен информацией имеет свои недостатки. Сообщество может быть очень навязчивым и надоедливым, совать свой нос в личные дела членов. Сплетни могут быть полезны для исправления девиантного поведения, но они также могут быть низкими, причиняющими боль и нетерпимыми к отклонениям от вековых традиций. Прозрачность может высвечивать зарождающиеся проблемы, но те, кто находится в аквариуме сообщества, выставленные на всеобщее обозрение, могут быть цивильны на публике, скрывая при этом бурное негодование. Анонимность города при этом может быть освобождающей, даже если она отдаляет нас от социальных связей.

Стремление некоторых сообществ оставаться небольшими и взаимодействовать только внутри себя также может создавать определенные издержки для более широкой системы. Средневековые китайские мастера обычно находили учеников в семье или в сплоченном клане. Система гильдий в Европе, напротив, позволяла мастерам брать учеников практически отовсюду, а ученики, став мастерами, могли возвращаться в свои родные города, чтобы организовывать свои мастерские. Следствием менее жесткой структуры гильдий в Европе было то, что технические знания широко распространялись, совершенствовались и распространялись дальше[38]. Но в Китае, ограниченные пределами клана, они относительно стагнировали. Это может объяснить значительные улучшения в Европе в XVI – первой половине XVIII века в различных технических областях, например в часовом деле. Это урок, который будет иметь большое значение и для относительно недавней истории, и мы вернемся к нему, когда будем рассматривать фирмы и патентные права.

Сообщества могут также пытаться достичь сплоченности, делая чрезмерный упор на традиции как источник силы сообщества. Из-за этого его члены могут начать с подозрением относиться к возможностям выбора, предоставляемым современным миром, и оказаться таким образом в ловушке прошлого. Это представляет собой особую проблему, если речь идет о науке. Историк экономики Джоэль Мокир утверждает, что одним из главных стимулов научных открытий в XVII веке было осознание того, что научные наблюдения Аристотеля часто оказывались ошибочными