Хомочка обхватывает мою ногу крошечными лапками. Мышь ковыляет до хомки и накрывает её своими кожистыми крылышками, обнимая нас обеих.
— Что-что стало с Марго? — информация доходит до меня поразительно медленно — видимо, шок после переноса в другой мир, — Она не сгорела?
— Нет конечно, — из-под семиного крыла высовывается пухлощекая мордочка.
— Мы тебе сейчас все покажем, — Сема отрывается от моей ноги и летит в противоположный угол подвала.
— Вовремя ты на этого Николаса упала, Марьянушка, — приговаривает Изольда, — он по дому пошнырял, спустился в подвал. Мы с Семеном как раз решали, как его выставить. Без законной хозяйки мы права такого не имеем, а тут девочка наша раз и прямо на голову этому королевскому прихвостню падает!
— Прямо на голову? — чувствую, как щеки теплеют.
А ничего у парня реакция — с ходу поймал, только ойкнул.
Сема вовсю пытается разгрести завал, но лапки у него слишком маленькие. Спешу на помощь. Прошу малышей отойти подальше, чтобы не зашибить. Оттаскиваю изломанные деревяшки.
— Это мы расстарались, — хвастается хомка, — придавали подвалу заброшенный вид.
— Зачем? — гора приличная.
— Как раз на случай, если будут шастать всякие, — объясняет Сема, прыгает по ножкам поломанных стульев, — кому интересно бродить по заваленному хламом подвалу?
— Николасу? — предполагаю я.
— Он один за все три года и заинтересовался, — недовольно бурчит хомка, — когда Марго пропала, не сразу хватились. Мы успели все попрятать.
— Изольда Карловна ножки стульям перегрызла, крыс соседских подрядила стулья в кучу стащить, я пыли натаскал, — отчитался Семен.
— Что ж там такое, скажете? — я порядочно уже расчистила проход к стене и уже вижу небольшую дверку.
— Сейчас сама все увидишь, Марьяночка, — Изольда раздувает щечки от важности.
Дверь не заперта, на ней вообще нет замка, только небольшая деревянная защелка-вертушка. Поворачиваю, открываю. Вижу здоровенный кусок стекла, выглядывающий из темноты.
— Ой, девочка наша же чаровать не умеет! — вскрикивает Изольда и скачет по лесенке за кусочком свечки.
Свечку она приносит странную — сразу зажженную, при том воск не плавится и сама свечка едва теплая, но света дает как хорошая лампочка.
— Зачарованная, — поясняет хомка.
— Смотри, что там! — Сема нетерпеливо скачет по торчащему в проеме стеклянному торцу.
Дверка узкая, весь проход загораживает стекляшка. Протягиваю руку внутрь — сначала ничего не понятно. Помещеньице за дверкой маленькое, почти полностью занятое здоровенным куском мутного стекла, в глубине которого пульсирует крошечный фиолетовый огонек.
— Доставай скорее! — требуют Изольда и Сема.
— Что достать?
— Да гроб же! — пояснят Изольда.
Присматриваюсь и с ужасом понимаю, что за бликами внутри стекляшки виден темный силуэт. Ужас какой… Фамильяры, будто с ума сходят. Просят, чтобы я поскорее этот стеклянный ящик достала. Да он весит, наверное, тонну!
Трогаю рукой и понимаю, что ошиблась. Гроб легко поехал глубже, внутрь. Хватаю его за выемку в крышке, тяну на себя. Вытягиваю до половины и уже вижу сквозь прозрачный верх ноги в кожаных сапожках, прикрытые подолом зеленого платья. Дальше приходится прерваться — подвал завален художественно погрызенным хламом. Разгребаю. Вытаскиваю гроб на освободившуюся площадку. Когда из темноты выезжает дальний край, внутри у меня все сжимается. Я вижу лицо. Стекло мутноватое, покрыто пылью, но я почти уверена.
Смотрю на замерших фамильяров сквозь проступившие слезы. Сдвигаю крышку и чуть не роняю её на пол.
— Марго! — падаю на колени рядом с гробом, в котором лежит моя сестра.