Ещё одно доказательство – запоздалое начало скупки серебра. Одна из возможных гипотез, высказанная в книге: с серебром не торопились, чтобы собрать «золотые сливки». Иначе люди сначала пытались бы решить свои проблемы за счёт сдачи серебра и придерживали бы золото. Но тем не менее, на мой взгляд, советская власть «не добрала» серебра: открой они Торгсин для населения хотя бы на год пораньше, могли бы выручить гораздо больше.

На самом деле голод только создал условия, в которых государство импровизировало, стремясь использовать ситуацию. Повторюсь, я не согласна, что голод был заранее спланирован и подготовлен.

– Позвольте вернуться к тому, что вы назвали «экономическим компромиссом». По сути, советское государство через Торгсин выкачало все ликвидные ценности у населения – золото, серебро, платину. Эффективность работы Торгсина напрямую зависела от экономического положения населения: невозможно выкачивать деньги там, где их изначально нет, как и там, где население не вынуждается к «сдаче» накоплений.

Одним из ключевых источников средств для индустриализации стало изрядно обнищавшее в результате тотальных коммунистических реформ конца 1920 годов население. В этой связи вопрос – что такое индустриализация в вашем представлении? Могла ли Советская власть провести индустриализацию более рационально, в течение более длительного периода, без тяжёлых потерь и надрыва сил населения СССР?

– Конечно, государство могло провести индустриализацию другим способом, но это был вопрос времени. Можно было это сделать на основе НЭПа, смешанной экономики, но такой тип индустриализации потребовал бы гораздо больше времени. Пришлось бы учитывать интересы крестьян как покупателей и производить товары для них: сельскохозяйственные машины, сапоги, ситец – чтобы стимулировать сдачу сельскохозяйственной продукции. Тогда бы процесс аккумулирования средств для индустриализации значительно затянулся бы.

Но – и в этом мнении сходятся все исследователи – советское руководство считало, что времени у него не было. Вожди большевиков, правда, не могли с точностью сказать, с кем они будут воевать: с Англией или, может быть, с Польшей. И только после прихода в 1933 году к власти Гитлера стало понятно – с Германией. Но главное – они были уверены, что война вот-вот начнётся.

– В этой связи как вы относитесь к существующему среди специалистов мнению, что индустриализация 1930 годов осуществлялась с одной целью – создать самый мощный ВПК в мире для последующего вооружённого экспорта коммунистической революции сначала в Западную Европу, а потом – по всему миру? В соответствии с этой точкой зрения невиданные темпы и жёсткость проведения индустриализации вполне объяснимы. Очевидно, что финансировать такие цели и средства их реализации нормальными методами было невозможно. Тогда Торгсин вписывается в перечень циничных чрезвычайных мер, направленных на извлечение из населения всех возможных ресурсов.

– Я вообще не сторонник таких спекуляций, я человек фактов. В моей книге всё основано на цифрах, данных и анализе конкретного материала.

С моей точки зрения, идея мировой революции к середине 1930 годов для сталинского руководства не была первостепенной. Идея «мирового пожара» была одной из ведущих после революции, в начале 1920 годов, тогда на её реализацию было потрачено много денег. В 1930 годы Сталин уже сформулировал тезис о возможности победы социализма в одной стране.

Конечно, идея мировой революции окончательно не пропала, она, несомненно, существовала, но, с моей точки зрения, она ушла на второй, а то и на третий план. Внешняя политика Советского Союза в 1930‑е и последующие годы основывалась в большей степени уже на других принципах: его руководители скорее искали союзников на Западе, чем пытались насильственно экспортировать революцию в другие страны.