И вот они стоят друг перед другом, совсем другие. У каждого перед глазами образ того, что был десять дет назад. Теперь перед каждым стояло что-то жалкое, подобие человека. Они десять лет подвергались оскорблениям, морально опустошенные, физически раздав ленные. Кому было труднее? Он каждый день в нечеловеческих условиях боролся за выживание, постоянно чувствовавший свое бесправие. Он не мог изменить своего положения, но отвечал только за свою жизнь. Она, находясь на воле, взяла на себя тяжелую ношу вырастить пятерых детей. Каждый день она отвечала не только за себя, но ещё за пятерых. Она понимала, что её жизнь нужна детям. Показав исключительную твердость характера, она все силы отдала на сохранение семьи. Семью она сохранила, растратив свое здоровье. Ноги её уже не носили, кашель всю ночь не давал спать. Что от них осталось? Как они могут наладить свою супружескую жизнь, находясь в таком состоянии? Мама в сорок лет была тяжело больна. Работать физически уже не могла. Отец в 47 лет был очень слаб. Физически работать он не мог. У него на всём теле, по пояс, были вкрапления металла. И они выходили ещё десять лет.

С приходом отца счастья в семье сразу не получилось. Мы должны привыкнуть к нему, а он к нам, ведь мы десять лет жили по-разному. Сёстры были уже взрослые, а я его вообще не помнил. Как-то он при слал фото с другом, так я его не узнал, пока мама не показала где он.

Когда отца арестовали и посадили, мы стали отверженные, влачили жалкое существование. Общество смотрело на нас по-разному, кто с сочувствием, кто со злорадством. Помощь ждать было не от кого. Маме хва тало сил, чтобы нас накормить и одеть. В наш внутренний мир она не вникала. Наше несчастье сплотило нас, и мы внутренние и внешние проблемы решали сами. Вначале нас защищал Коля. Он никому не разрешал нас обижать, вплоть до драки. Потом защищала нас Люба, когда братья ушли в армию. Мы жили особым миром, в нищете, но взаимопониманием.

Когда вернулся отец, он стал как бы глава семьи и решал наши внутренние проблемы. Мы понимали это, но в душе не могли с этим согласиться. Если отец пытался кого-то наказать, в основном, меня, то в защиту вступала Люба и громко заявляла: «Не трогать! Не имеешь права». В это время она была старшей в семье, самой физически сильной, и давала основной заработок семье. Когда она поехала с отцом за соломой, то убедилась, что он не в состоянии поднять солому на арбу. Она всё нагрузила, а он только стоял на арбе и поправлял солому.

Слава богу, что он пришел осенью, когда у нас ещё всё было с огорода. И он стал понемногу поправляться. Началась проблема с его трудоустройством. Физическую работу он выполнять не мог. На ответственную работу брать его ещё не разрешалось. И старый товарищ взял его пасти овец. Но острая проблема с одеждой осталась. И он ходил в том, в чем пришел, ещё долгое время.

Летом 1948 года демобилизовался по болезни брат Жора. Он воевал на дальневосточном фронте с Японией, в Манчжурин. После окончания войны на одном из учений он простудил почки. Его долго лечили, но вынуждены были делать операцию. Это было уже второе обострение, первое ещё вовремя боевых действий. Ему назначили пенсию, но он отказался её оформлять. Физически он работать не мог, и его назначили кассиром. Комсомольская организация колхоза избрала его секретарем. Он ещё целый год ходил в военной форме.

Осенью 1948 года пришел в отпуск брат Коля. Он окончил первый курс Львовского военно-политического училища. И вот, наконец, собралась вся семья через одиннадцать лет.

Кто мы теперь?