Я уснул, словно в прорубь провалился – глубоко-глубоко, но не холодно там, а жарко. Видимо, это всё же жерло вулкана, где беснуется проснувшаяся магма. И прохладные руки касаются моей груди, успокаивая и одновременно возбуждая, волнуя до самого дна души.

Я чувствую, как те же руки расстёгивают джинсы, касаются нежными ладонями члена – горячего и готового побеждать или сдаться.

Я выныриваю из сна. Лада рядом, жмётся ко мне всем телом – нагим, белым, чутким.  И уже без спасительной рубашки.

Она моё спасение, мой талисман, моё всё в этой жизни, где я проболтался между небом и землёй больше десяти лет, прожитых без неё.

– Альберт, – шепчут её губы и касаются скулы.

И я позволяю магме вырваться наружу, затопить нас с головой.

Целую её жадно, ненасытно, веду руками по телу, лаская и распаляя.

Она так податлива, так нежна.

– Лада, – называю её по имени. Я должен слышать свой голос, мне нужно понимать: это реальность, не сон.

– Не отталкивай меня, прошу, – шепчет она яростно и цепляется за мои плечи так, что немного больно.

Какой отталкивать… Разве я могу? Мозг давно стёк в известном направлении, где уже всё горит, полыхает, как в ядерном реакторе, где идут необратимые процессы, которые не остановить.

Я опрокидываю Ладу одним движением на спину. Нависаю над ней, утихомириваю, сжав тонкие кисти одной рукой. Это мой капкан. От задранных вверх рук грудь её становится выпуклее и красивее.

Самая лучшая грудь – округлая, аккуратная, с торчащими сосками Они вызывающе-прекрасны и просят моего языка, что касался бы тугих бутонов, бил их, лизал, нежил; изнывают в тоске по моему рту, что засасывал бы их, зацеловывал, боготворил.

Но вначале её губы – уже чуть вспухшие и горячие, немного шершавые, с тонкой кожицей.

От Лады пахнет яблоками – сочными, с нотами кислинки. Зимние крепкие плоды, что благоухают и могут лежать долго-долго. Может, это шампунь – мне всё равно. Флер её тела накрывает и туманит мозг.

Мне не до возвышенного. У меня только одна мысль – ворваться и трахать. Очень давно не было секса, но я точно знаю, что дело не в этом.

Я подчинён женщине, что выгибается подо мной, стонет мне в рот, цепляется за плечи, как только я отпускаю её руки.

Я не могу её разочаровать. Не имею права опуститься до скотского уровня, когда только я и плевать на всё. И поэтому я её целую, обожествляю ртом, языком, руками.

Губы, веки, скулы, виски. Дорожка поцелуев по шее. Здравствуйте, ключицы. Я видел вас во сне. Я помню вас, изящно-тонкие косточки. Вы мой фетиш, мой эстетический пир.

Привет, правая грудь. Ты чуть больше и полновеснее. Как было, так и осталось. Сразу не увидеть разницу. Но я знаю и помню. У тебя и сосок чуть больше и плотнее, чувственнее. Ладе нравится, когда я его слегка прикусываю.

Не печалься, левая скромница, я тебя тоже обожаю. Ты нежная, отзывчивая, заводная, когда перестаёшь стесняться. Дай я проведу языком по твоему сосочку – широко и нежно, очень трепетно, потому что ты неженка и не любишь, когда с тобой грубо.

Я рисую языком зигзаги по рёбрам, лезу нахально в пупочную ямку, получаю ногой в бок – Ладе нравится, но немного щекотно.

Она раздвигает бёдра для меня, открывая влажную горячую плоть.

Я никогда не касался языком её клитора. Мы много чего не делали с ней в постели, потому что были юными и неопытными, немного зажатыми, с тайными или явными комплексами.

А сейчас у нас есть все шансы наверстать, познать друг друга.

Может, это неправильно – начинать с секса. У тела свои ощущения и острота, удовольствие и грани, за которые переступать легко.

У души всё по-другому. Там… совсем иные эрогенные зоны.