Слушая рассказ Гаия о вкладе Гесиода, я был впечатлен взаимосвязанностью этих древних повествований, формирующих и переосмысливающих историю своими идеями и представлениями. Заинтригованный упоминанием Эрифеи и ее значением, я задал свой следующий вопрос:

– Эрифея… известно ли, где она находится, и каково значение ее названия?

Гаий, похоже, оценил мой вопрос и начал мне подробно объяснять:

– Существует еще одно упоминание об Эрифее. Поэт Стесихор в своих творениях описывал ее как землю, расположенную напротив бескрайних серебряных вод реки Тартесс. – Он сделал паузу, позволяя образам из повествований Стесихора отозваться в моем воображении. – Тартесс был известен своими богатыми залежами серебра и служил особым ориентиром. Эрифея – это не просто поэтическое имя, оно имеет определенное ботаническое значение. Говорили, что это место было названо в честь уникального и редкого вида сосен, которые там росли. Они были известны своей характерной красновато-коричневой корой и яркой хвоей с насыщенным красным оттенком. Сосновый лес словно плакал алыми слезами, отмечая место, которое считалось гробницей Гериона.

Гаий подошел ко мне ближе и продолжил:

– Более двадцати лет назад мой дорогой друг, римский генерал Паулин возглавил экспедицию в Мавританию, известную своим суровым ландшафтом и богатыми ресурсами, продвинувшись до гор Атлас (считавшихся столпами неба) и даже дальше. Во время своего путешествия, первого в этом регионе, он встретил местные племена и сообщества, которые поделились с ним удивительными историями о далеких землях и древних цивилизациях. Среди этих рассказов упоминался сад Гесперид, находившийся в великом царстве, расположенном на краю света и поразительно напоминавшим Атлантиду. Согласно преданиям, этот остров считался местом непревзойденной красоты и вечного процветания, им управляли мудрые и благородные цари, идущие по линии потомков Посейдона и обладавшие великими знаниями. Остров описывали как плодородную землю с обильными ресурсами и великолепным городом, украшенным высокохудожественной архитектурой. Климат на протяжении всех сезонов, сменявшихся плавными переходами, был мягким, погода всегда была спокойной и приятной. Суровые ветры с севера и востока, исходящие из Европы и Африки, теряли свою силу, рассеиваясь над обширными пространствами, прежде чем достигали острова. А легкие западные и южные ветры иногда приносили освежающие ливни с моря, но чаще дарили ясную и солнечную погоду. Остров был богат крупными животными, а люди там были вдвое выше тех, что встречаются в наши дни, и жили вдвое дольше. Взгляни на эту карту, которую Помпоний Мела завершил вскоре после экспедиции Паулина. На ней обведено то место, где Помпоний указал Атлантиду.

– То, что ты видишь здесь, – объяснил Гаий, указывая на береговые линии, – лишь тень того, что было когда-то. Контуры этой карты, хотя и знакомы, обманчивы. Эти берега, – продолжал он, водя пальцем по карте, – вместе с берегами Европы, Азии, Ливии, когда-то были частью другого мира.

Гаий пристально посмотрел на меня, держа руку на лежащей перед нами карте.

– В момент катастрофы океан поднялся и захлестнул землю, мгновенно изменив ее. Воды, неумолимые и безжалостные, стерли древние границы, перерисовав карту стихийным бедствием, которое никто не смог выдержать. То, что ты видишь сейчас, – сказал он, – это последствия того великого потрясения. Земли, которые мы знаем, были заново сформированы силой океана.

От слов Гаия мне казалось, что карта приобрела совершенно новую форму.

Карта Помпония Мелы

– Платон писал, что событие, которое привело к уничтожению Атлантиды, воспрепятствовало навигации по морю, наполнив его илом, а теперь вместо ила мы видим песок и дюны. Представь себе, – продолжил он, – что все те, кто плавал у ливийских берегов, от Красного моря или от, так называемых ныне, Геркулесовых столбов, возвращались обратно, встретив препятствия на своем пути. Стало ясно, что проход был заблокирован песчаными насыпями и новыми землями, и прежние пути навигации больше не были возможны. И теперь, нам остается лишь помнить о том, что изначально Ливия была узкой полосой вдоль Средиземного моря и полностью омывалась водами, это было подтверждено финикийцами, а затем и карфагенянами.