– Эй, ковбой! Ты чего не в кочегарке?

Человек с крепким и длинным телосложением, широкими скулами и короткой светлой стрижкой перевел свой взгляд с дымящим камышом во рту, поднес к нему «освеженный» бокал с напитком, достал импровизированную «сигару» изо рта и ответил низким грубым голосом:

– Там сегодня Цой! – от услышанного ихтиолог удивился.

– Ясно. Может, всей гурьбой в лес рванем, там какие-то копатели опять, – произнес тезка ихтиолога, глядя на то, как человек демонстративно макнул камыш в кружку с напитком.

– Не, я завтра в Шеломя, – раздалось в ответ, а затем развалившийся человек на качелях вставил в рот дымящий камыш, до этого окунутым концом в напиток.

– Ладно, и тебе не хворать, а Хаван чего, сегодня занят? – мужик в солнцезащитных очках кивнул и повернулся к солнцу.

– А кто такой Цой? – спросил у Павла ихтиолог.

– Да это Ромка Чурилов, ты же все равно не знаешь, зачем спрашивать?

– Сын Гурона, – спокойно пояснил человеку в очках председатель. Лесник усмехнулся.

– Он уже и с ним знаком?

– А как ты хотел? – улыбнувшись, ответил Михаил Афанасьевич.

– Вы уже топите? – удивленно спросил гость.

Павел опять усмехнулся.

– Может по теплотрассе чего-то делает, там свои дела, – пояснил, подмигнув председатель.

Запах костра сменился жаренным мясом, в животе у лесника проурчало. Народ резвился по двору, кто-то общался с девушками. Происходила обычная суета. Мощный звук из колонки отдавался где-то в груди. Человек на качелях подозвал кого-то к себе и указал камышом на забор, где стояли собирающиеся в лес люди. Фигура слушающего указания послушно кивнула.

– Э, Морозов! – прокричал громко хозяин половины, – попробуй купаты из индейки! – один из «гуляк» в это время проходил по двору с тремя здоровыми и длинными словно сардельками, жаренными на костре мясными изделиями.

– Ой, удивил! Я и лучше ел! – произнес Павел, принимая угощения, – ладно, мы пойдем, а то без нас все золото выкопают!

Удаляясь за угол дома, хозяин двора моментально откусил теплое угощение. Сочный сок маринада брызнул на светло-серую энцефалитку. Павел замер, медленно прожевывая. Его глаза застыли в изумлении. Еще раз, жадно откусив угощение, он перевел свой взгляд на председателя и стал одобрительно кивать, приподняв брови, продолжил жевать и, размахивая оставшейся половиной длинной сардельки, протянул пластиковую тарелку с содержимым своим гостям. Недолго думая Афанасьевич и ихтиолог расхватали угощения и принялись есть. Судя по глазам людей – это был восторг. Тишина. Только чавканье и одобрительные кивания, сопровождающиеся размахиваниями купатами перед своими лицами. Медленно кивая под такт доносящейся музыки, хозяин двора стал шагать обратно к углу, за ним потянулись и его гости. Вывернув из-за угла, предводитель тройки крикнул человеку, расставившему руки солнцу:

– Вань! А еще есть? – от услышанного человек лениво перевел свой взгляд в сторону огромной толпы на своей половине двора. Один горбатый блондин с рыжей бородой заблевывал поленницу волшебным эликсиром в затишье между музыкой и проговорил:

– Что же это я, – затем медленно поднимаясь по дровам, вытер грязную челюсть.

– Пермогорский! Еще есть? – крикнул крепкий Иван.

– Пять минут! – ответил колдующий за костром брюнет, раздувая и тут же щурясь от дыма.

Человек рядом с поленницей стал заваливаться, раздался грохот валящихся дров. Дикое ржание разорвало тишину. После падения парень потянул руки к небу. Какие-то ребята, сквозь истерический смех подошли к упавшему, и начали его поднимать.

– Я! Сам! – громко ответил еле стоящий и толкнул крепкого парня, тот споткнулся о полено и рухнул на землю. Раздался громкий лязг тяжелой композиции. Человек, которому пытались помочь, сжал кулаки и стал махать с широкими замахами, потом и вовсе бросился на второго помощника, ударив плечом, повалил беднягу. Кто-то из толпы оттащил худощавого блондина с рыжей бородой. Девушки прикрывали свои рты, кто-то кричал: Эй! Харэ!