На этом музыка закончилась.

– Унести трупов, – проговорил пересохшим ртом Иван, – что за дела? – спросил он, поднимая пустой стакан.

– Ну что там? – крикнул Павел.

– Пермогорский!

– Десять минут!

Иван удивленно повернулся к забору, развел руки и поднял плечи.

– Вы что сюда жрать только приходите? – негодуя, плюнув, прокричал куда-то Павел, – а в общем, как всегда. Ладно, мы потопали.

Рядом с завалившейся поленницей спорившие ребята уже выпивали, сидя на земле. Один сплевывал кровь и улыбался кровавым ртом с разбитой губой.

Павел развернулся и поплелся за угол. Два гостя отправились вслед за высоким брюнетом. За спиной, внезапно, вместо очередной рокерской песни заиграла композиция: «потому что на десять девчонок, по статистике девять ребят». Двор снова залился смехом.

По деревянному мостку на бело-красную люльку мотоцикла запрыгнула полосатая серо-черная кошка. Демонстративно развалившись рядом с ветровым стеклом, животное вальяжно вытянуло переднюю лапу и розовым языком стало ее облизывать, затем и вовсе вгрызлась в когти. Солнце пригревало, усатая кошка щурилась и неожиданно чихнула.

– Лапа! – обратился к ней Павел, закидывая лямки старого рюкзака на плечи. Слегка припрыгнув, лесник проверил свою ношу. Кошка закрыла глаза и не обращала внимания на хозяина.

– Афанасич, а мы чего пешком пойдем до просеки? – спросил лесник, проводя рукой по подбородку.

– Да, по Лябле.

– Принес же тебя черт! Ладно, главное в лесу не чертыхнуться, плохо, очень плохо… побрился, – проговорил задумчиво человек с рюкзаком, глядя на кошку.

– Слушай, Афанасич, мне лень топать до Ляблы, поехали, наверное.

– Чего такси вызывать?

– Да не, – проговорил лесник, подходя к забору. Приподняв за брус всю деревянную постройку, Павел отвел ее в сторону. Согнав кошку с люльки, лесник переключил что-то на мотоцикле и выкатил его со двора. Лесник не стал закрывать забор.

– Тезка, кто из вас в люльке?

– Да поехали уже! – проговорил председатель, запрыгивая в мотоколяску.

– Афанасич, тогда рюкзак возьми.

Мотоцикл содрогался от резких движений правой ноги в ботинке. Издавая глухие звуки, мотор затрещал. Труба заклокотала и затряслась. Клуб белого дыма повалил из глушителя. Запахло выхлопным газом. Павел закинул свою ногу и сел за руль, слегка оглянувшись назад, кивнул своему тезке, чтобы он занял свое место, накрытое искусственным белым мехом. Резко стронувшись с места, мотоцикл проехал через базу парашютистов, поднялся по небольшому подъему на дорогу и помчался в сторону пожарного водоема. Спицы переднего колеса проявились перед поворотом на перекрестке от сбавленной скорости. Посмотрев по сторонам и пропустив длинный лесовоз, мотоцикл пересек дорогу и выехал к улице с домами. Ветер играл в волосах Павла, время от времени хлеща по лицу ихтиолога держащегося за задний багажник. Через минут пятнадцать езды дома закончились. Мотоцикл выбрался на склон берега небольшой реки. Деревянный мост тянулся на другую сторону, где виднелись дома. Заглушив мотор, Павел посмотрел на Афанасьевича. Волосы у лесника торчали во все стороны от поездки. Взглянув в зеркало, человек в заляпанной жиром энцефалитке удивился. Сняв черную резинку с ручки газа, лесник собрал все в хвостик и, заплетая косичку, подошел к коляске. Заглянув вниз, где располагались ноги Афанасьевича во время поездки, достал топор с покрытым в кожаных ножнах топорищем и продел через ремень. После этого накрыл трехколесного коня плотной брезентовой тканью, лежавшей на кресле в люльке. Из промасленного глушителя капало.

На берегу реки бродили рыбаки с удочками, спускаясь вниз по течению. Трава раскачивалась от ветра. Бегущая вода билась о деревянные подборки моста, превращаясь в полоску пены. Поток бурлил в перекатах, и на реке от этого проявлялась невысокая рябь волны. От воды тянуло свежестью и прохладой.