Моя квалификация оставляла желать лучшего, резюме я составила кое-как, но все было решаемо, по мнению Шарлотты. Она записала меня на курсы и помогла переписать резюме, прежде чем переслать его дальше по цепочке. Шарлотта решила, что я – подходящий кандидат для Красного Креста. Опыт, приобретенный в Орукуне, за деньги не купишь.

Моя новая работа началась с недельного вводного инструктажа в тренировочном лагере Красного Креста, где я посвятила немало времени изучению наследия Анри Дюнана и фундаментальных принципов организации. Деятельность Красного Креста основывается на принципах Женевской Конвенции, которых следует строго придерживаться: это беспристрастность, нейтральность, независимость и гуманность. Их нам вбивали в голову, как мантры. Сотрудники Красного Креста выполняют достойную и трудную работу. Еще неизвестно, справимся мы с ней или нет.

В лагере новички не только тренировались, но и подвергались всесторонней оценке: руководство должно было решить, насколько мы подходим для работы в организации. Пока мы осваивали навыки пользования полевыми рациями и способы выхода из конфликтов, инструкторы делали все, чтобы нам помешать, тем самым проверяя нашу реакцию на стресс. Например, выйдя на пару минут из класса, мы могли вернуться и увидеть, что все наши учебники и тетради перепутаны – без всякого объяснения причин. Однажды, явившись на ужин, мы не нашли столовых приборов. Все это были мелочи, но весьма красноречивые: многих они выводили из себя.

В конце тренинга к нам в аудиторию ворвались вооруженные солдаты. В полном камуфляжном обмундировании, с автоматами, они потребовали вызвать старшего: солдаты хотели, чтобы врачи поехали в их лагерь и осмотрели раненых. Они вывели из аудитории двух докторов и медсестру, мы услышали два выстрела, пиф-паф, и все закончилось.

Конечно, мы понимали, что это инсценировка. Людям, которых солдаты увели с собой, не грозила никакая опасность, но упражнение много что показало. Привычный режим нарушился, мы испытали определенный стресс, и он продемонстрировал, что часть кандидатов для работы не готова. Один, например, раньше уже работал в зоне конфликта, и пережил пост-травматический стрессовый синдром. Второй служил в армии – этакий альфа-самец: он попытался взять ситуацию под контроль и провалил тест.

На разборе инструкторы сказали, что нам надо назубок заучить последовательность действий при подобных сценариях, потому что в реальной жизни мы должны реагировать эффективно и не терять головы. Подобные инциденты случаются нечасто, но их вероятность существует. Не надо нервно хихикать, потому что ситуация вам кажется нереальной. Засмеявшись повстанцу в лицо, вы рискуете получить пулю.

Я прошла базовую подготовку, и меня включили в лист ожидания Красного Креста. Вызов мог поступить в любую минуту. Однако прошло девять месяцев, прежде чем для меня нашлась подходящая миссия.

Красный Крест искал человека для работы на два-три года в международной команде в Южном Судане. Туда уже отправляли по очереди двух медсестер, но обе уехали, досрочно разорвав контракт, из-за тяжелых условий проживания. Шарлотта поручилась за меня, убедив руководство, что я досрочно не уеду и быстро войду в курс дела, несмотря на некоторые пробелы в образовании. «Войти в курс дела» в Красном Кресте означало приобрести навыки, необходимые на конкретном участке: в данном случае речь шла о вождении внедорожника и использовании полевой радиостанции, а также неукоснительном следовании протоколам безопасности. Для меня все это давно стало второй натурой. Шарлотта верила в меня и поэтому убедила Красный Крест дать мне шанс.