– Ель! Ты где спрятала нормальное молоко? – прокричал он вглубь коридора.

– В твоих мечтах, Ян, – раздалось из аппаратной. Ельза Крамер уже сидела за пультом, пальцы нервно постукивали по панели, взгляд скользил по мигающим индикаторам. – Подойди лучше сюда. Тут не до твоего кофе.

Ян вздохнул, плюхнулся на кресло у стены и, сделав большой глоток, поморщился. Горько. Как и весь их участок, как и все последние недели.

Ветер снаружи хлестал стены станции, свистел в вентиляционных шахтах. С потолка капала вода – старые уплотнения, конечно, никто не менял. На экране перед Ельзой дрожали линии – данные связи между Европой и Евразией, нестабильные, как обычно, но сегодня… Сегодня что-то явно шло не так.

– Ян! – она позвала его чуть резче. – Проверил генератор?

– Ага! – Он выскочил из кресла, улыбаясь озорно. – Он капризничает, как моя бывшая, но жить будет.

Ельза нахмурилась, склонившись к экрану. Пальцы сжались в кулак.

– Нам не до шуток, Ян. Если связь упадёт окончательно, мы останемся глухими. Ты понимаешь, что это значит?

Ян шагнул ближе, допил кофе, поставил кружку на край стола.

– Конечно, понимаю. Но, Ель, смотри… это не просто обрыв. Оно… странное.

Он ткнул пальцем в пробегающие строки. Ельза наклонилась. Среди обычных ошибок мелькали фрагменты данных, будто закодированные, но с неверным ключом. Что-то, что ломало привычные алгоритмы.

– Может, глюк новой прошивки? – пробормотала она. – Или чей-то тестовый сигнал…

– Всё может быть, – пожал плечами Ян. – Но, честно? Пахнет какой-то чепухой, от которой голова разболится.

**

На верхнем экране мигнуло имя: Микела Сантос, директор по связям. Официальные каналы связи с центром пока молчали, но всем на Западном Щите было ясно – наверху сейчас заняты чем-то куда серьёзнее. Ельза почувствовала, как к горлу подступает раздражение.

– Ян, – твёрдо сказала она. – Начни записывать эти пакеты. Всё. Без исключений. Разберём потом.

Он кивнул, улыбка исчезла.

– Просто сбой? – спросил он, искоса глянув на неё.

– Просто сбой, – тихо ответила Ельза, хотя внутри что-то неприятно скреблось. – Но сбой мы ещё обязаны понять.

За окном ветер бил по стенам всё сильнее. Голографические линии искрили, цепляясь друг за друга, как тонкие нити в разбросанном плетении.

ГЛАВА 1.5 – Полюс: Баринов и Ольга

Утро на арктической станции началось не с кофе и разговоров, а с тугого скрипа дверей, ледяного хруста под сапогами и резких порывов ветра, пробивающих даже самые надёжные уплотнения. Сергей Баринов, высокий, широкоплечий, с густой бородой, натянул меховую куртку и шагнул в центр управления. Там, в полутёмной комнате, озаряемой лишь мигающими огнями приборов, сидела Ольга Павлова – молодая, худощавая, с заколотыми в пучок светлыми волосами. Её руки сжимали кружку с чем-то, что лишь с большой натяжкой можно было назвать чаем.

– Ты хоть спала, Оля? – пробасил Баринов, снимая перчатки.

– Спала. Час. Может, два. – Она попыталась улыбнуться, но глаза выдавали: не спала вовсе. – Сигналы не прекращаются.

Баринов подошёл к панели, нахмурился. На экране плясали ломаные линии электромагнитных выбросов – неравномерные, с пиками, которых не должно быть. Система ставила их в категорию: шум. Но Сергей знал этот шум… слишком хорошо.

– Москва ответила? – спросил он, пробежав пальцами по экрану.

– Ответили, – вздохнула Ольга. – Списали на наши старые сенсоры. Сказали: проверьте антенны, может, обледенение.

Баринов тихо хмыкнул, проводя рукой по бороде.

– Антенны я проверял ещё ночью. Проблема не в них.

Он шагнул к окну – за толстым слоем стекла и инея мрачно переливалась арктическая пустыня. Полярное сияние мерцало бледными огнями, словно кто-то водил гигантской кистью по небу. Но даже это не могло отвлечь от мысли: что-то здесь не так.