Вовка отсалютовал рюмкой и подхватил рассказ дальше.

Когда вошли в квартиру, Дементьев был похож на зомби. В глазах царила такая пустота, которая бывает только у людей, потерявших всё. Вовка чуть ли не заставил его раздеться, казалось, парень рухнет у порога. Утащил в кухню, пока Андрей помогал Лёхе остановить кровь из рассечённой чьим-то ударом брови. Залепили пластырем, чтоб шрама не осталось.

Там, на кухне, Вовка наплюхал чуть ли не половину стакана водки из бутылки, извлечённой из холодильника. Плеснул себе.

– Пей, – сказал он Дементьеву, сунул ему в руку стакан. Тот не реагировал, так и сидел, уставившись в точку где-то перед собой. Пришлось чуть ли не насильно, за локоть, заставлять того выпить. И видя, что парень поперхнулся от такого количества алкоголя, – Вот так, вот так, ничего… на-ка, закусывай. Давай-давай. Вот сигарета, на, кури. Это ничего всё, это пройдёт. Целый? Рёбра, почки?

Серёга кивнул.

– Бывает, брат, бывает. И у меня было. Не один ты такой. И она не одна такая. Их много, таких. Хороших, правда, больше гораздо. Но хорошие в барах не снимаются, потому и найти их труднее… Найдёшь ещё. Вон, Лёха сколько искал – нашёл же… А эта – нужна она тебе, такая?

Дементьев не выдержал. Разрыдался в голос, упав лицом в стол. Выл раненым волком, выпуская всё, что накопилось за эти дни неопределённости, всю обиду, всю боль. Вовка похлопывал по плечу, Андрей и Лёха ушли в гостиную, чтоб не мешать. Оба понимали – парню надо выговориться, а для этого важна обстановка. Мало того, Андрей ещё и чувствовал, что Серёга тянется за ним, старается быть похожим на него – и такое, настолько личное, вряд ли доверит. Это было что-то сродни боязни упасть в глазах того, на кого хочешь быть похожим.

– Нет, – возразил Дементьев Вовке тогда, продолжая разговор, – Чем она от нас отличается? Мы ведь тоже цели какие-то всё перед собой ставим. Ты сам говорил – человек без цели это труп. Живая рыба держит нос против течения, только дохлая плывёт себе по. Вот и у Ники цель. Разве плохая?

– Цель, может, и неплохая. Вот только средства должны быть такими, чтобы никого по дороге к ней не калечить. Этим мы с тобой и отличаемся от них, от тех, что в «Сатурне». Торгуй наркотой, как Труба, или смешивай хорошую водку с палёной и продавай потом в магазины, как его отец. Трави и калечь людей, грабь, отжимай бизнес, кидай партнёров – и? И счастливы они? Я тебя как-нибудь в «Сатурн» свожу. Посмотришь на них. Хмурые все. Смеются – и то будто выдавливают смех. И боятся. Друг друга, людей снаружи. Всего. Ты такого хочешь?

– Зато могут позволить себе таких, как Ника.

– Ты на Лёху с его Натальей посмотри, – возразил Вовка, – Будут у него деньги, не будет их – она всё равно будет с ним, всё равно будет рядом. Завтра, скажем, прикроют бизнес Трубникова-старшего, или младшего за распространение посадят – и всё, нет Верки.

– Ники…

– Верки. Не спорь. Есть Вероника. Есть хорошая её часть, которая Ника, есть плохая, которая Верка. Ты готов принять её, как единое целое? Зная, что она отказалась от тебя из-за денег? Что она не поверила в тебя, что ты найдёшь, что заработаешь?

– Я ей уехать предложил…

– Ты пей, пей. На-ка вот. Пей. Ну? Вот, молодец… Ты с ней хоть на край света, а ей деньги подавай? Это реальность, брат. В большом городе ты был и устроиться не смог, и она это знает, правда?

– Да.

– Ну вот и ответ. Тогда ты на себе в её глазах крест и поставил. Хочешь, я тебе сейчас такую же, как она, приволоку? Даже две?

– Таких же я любить не буду…

– Так и эту не люби, всего делов…

– Кто говорит «всего делов», тот не знает падежов.