– Система, выход, – коротко приказал я.

Россыпь точек тут же погасла. Исчезли и додекаэдры, и бесконечная несуществующая пустота. Перед глазами остался лишь погасший экран шлема управления, а по ушам тут же ударили звуки жизни, от которых я вновь успел отвыкнуть. Мирно гудел вентилятор в углу помещения, а под потолком что-то скрипело и лязгало.

– Открыть второй выход, – произнёс я.

– Внимание! – задребезжала неживая женщина. – Выход за территорию купола может быть согласован только…

– Открыть второй выход, – я терпеливо повторил приказ.

И гермодверь по левую руку от меня с громким шипением открылась. Оставив меня один на один с молчащим ассистентом и длинной лестницей наверх, прямиком к площадке, на которой располагалась турель.

Слова оператора на боевом дежурстве – закон для этого примитивного голосового помощника. Конечно, он обязательно наябедничает, обязательно отразит мои действия в логах, но с начальством я как-нибудь разберусь. Учитывая то, что при прорыве техноварваров никакого начальства уже не будет, я решил, что меня всё-таки оправдают.

Твою мать, как же не вовремя этот проклятый механик заболел!

Я знал, как исправить этот несчастный клин. Делов-то: всего лишь открыть кожух, дёрнуть ленту подачи боеприпасов, вынуть и снова вставить. Три минуты работы. Проблема только в том, что за эти три бесконечно длинные минуты те самые точки, ещё недавно бывшие просто пикселями, а теперь неожиданно превратившиеся в вооружённых людей, могут стать сперва жёлтыми, а затем и красными.

Успею ли я до этого момента всё исправить?

Дыхание сбилось окончательно уже на последней ступени, как раз перед тем, как я несильно толкнул квадратный металлический люк. По глазам тут же ударил яркий, обезоруживающий цвет, которого я никогда не видел под куполом, где сохранилась лишь его блёклая матовая копия. Внешний мир, который мои учителя и наставники раз за разом называли отравленной пустыней, играл буйством красок. Травяное море раскинулось до самого горизонта, обрываясь лишь на широком берегу Волги, а над головой яростно-синим цветом горел чистый небосвод с небольшим вкраплением белых кучерявых облачков.

«Пустошь» дышала жизнью.

Несмотря на то, что увиденное меня поразило (я всё-таки ожидал увидеть ржавое солнце, багровые небеса и хрипящие пылевые вихри), у меня не было времени хоть как-то осмыслить эту картину. Я пулей рванулся к прямоугольнику заряжающего механизма турели, рывком сорвал защитный кожух с петель и с силой дёрнул ленту. Смачный металлический щелчок был мне наградой, был звуком победного горна, триумфом ещё одного дня жизни.

В тот же момент я бросил взгляд куда-то в сторону востока, с направления которого и ожидалась атака…

И обомлел.

Никаких атакующих порядков не было и в помине. Вдоль реки медленно и размеренно шла длинная процессия, больше похожая на какой-то кочевой караван, как их описывали в учебниках истории. Тяжёлые, гружёные деревянными ящиками повозки медленно тащили вперёд крупные быки, которые то и дело фыркали и громко ревели, жалуясь на свою незавидную судьбу. Мужчины, вооружённые чем попало, внимательно выхаживали вдоль процессии, высматривая в поволжской степи несуществующего врага. И, что самое странное, не обращали никакого внимания на громаду города, застывшую гигантским голубоватым прыщом на берегу древней реки.

Мне стало дурно.

Я не страдал угрызениями совести, когда безнаказанно расстреливал прущих в атаку варваров, но вот так, когда напротив тебя не пиксельные фигурки, а настоящие люди, что не сделали тебе никакого зла и которых ты готов был разорвать на части снарядами двенадцатого калибра…