Мина в подробности не вдавалась, старалясь лишний раз не напугать, хотя и понимала, первый шок от сказанного прошел, Тимофей если и почуял холодок под ложечкой, то задавая вопросы, старался разобраться в их общих страхах. Чтоб уж больше не переживать.

Начала с самого начала – с того момента, как «выпила» участкового. На всякий случай, уточнила дату: март девяносто первого, аккурат тридцать лет назад. Вместе с милиционером к дому пришли еще несколько человек, ставших, в итоге, свидетелями кошмара, от которого они еще долго в себя не могли придти. Но прочь подались не только из-за этого. Цены поднялись, продукты исчезли, очень многие и раньше спасались нехитрым огородиком, требующим больших вложений удобрений, и все одно мало что дающим, а теперь предпочли податься в более богатые или хотя бы не такие жуткие края. За год деревня, насчитывающая два десятка дворов полностью обезлюдела. Осталась одна девчушка, сперва очень довольная подобным поворотом судьбы, а затем, по людям сильно заскучавшая.

– Я часто пробиралась в город, – рассказывала Мина, – особенно днем, чтоб никто не видел. А то, что это – шатающийся призрак, перепугаю всех, вообще весь район обезлюдеет.

Ей все было интересно – и чем живут, и как. Одно плохо – далеко от болот уйти не могла, будто привязывало что. Вернее, чем дальше уходила, тем сложнее оказывалось перемещаться. Если в пределах нескольких километров – еще ничего, а вот дальше Мина будто на стену натыкалась. Раз ради интереса попыталась идти по шоссе и почти поняла, какое расстояние сможет преодолеть. Выходило чуть меньше десяти километров, аккурат до центра города. И то, в том случае, если до этого смогла выпить жизненные силы живых существ.

– Потому я так торопилась и с едой и с починкой дома, – говорила она. – Могла не успеть, а что же я за хозяйка такая, если все на своего постояльца сваливаю.

– Да я уже и не постоялец.

– Тем более. Я так не могу.

– А ты можешь не всего человека «выпить»? – вдруг спросил Тимофей. Мина покачала головой. Ей и самой бы хотелось, но процесс оказывался неостановимым, будто наполнялся стакан газировки: бросила монетку в три копейки и ровно на столько налилось, не больше, ни меньше. Она экспериментировала на зверье, на крысах, что искони жили в деревне, но ничего не добилась. Вот только зверье все ушло подальше от нее.

– Верно, поэтому и пошли рассказы про ведьму, – заметила она. – Живет где-то в болоте и зверями управляет. Мор на них насылает, а еще на тех, кто к ней незваным приходит.

– А много таких было?

– Первое время бандиты своих хоронили среди опустевших домов, я даже не поняла, что это вообще, сам посуди, откуда в нашей глуши какая-то мафия. А вот поди. Копали могилы, сваливали жертвы или своих. Я еще думала, кладбище, что ли хотят открыть, тогда голодно было, вот и подумала, что прежнее, Светловское, закончилось.

– А его давно закрыли, это точно, – поддакнул мальчуган. – Ты с мафией сражалась?

– Раз только. Когда четыре машины, по пять человек с каждой стороны, приехали разговоры разговаривать. Что-то у них не так пошло, стали стрелять друг по дружке. Я и влезла. Кто в живых, ну в раненых остался, тот и выжил. А троих «выпила». Я подумала, так правильно. Трупы спрятала в болоте, да и машины туда же отправила, такая я после этого питья сильная стала. А вообще, с людьми я редко встречалась, знала, где они ходят, эта чуйка у меня почему-то очень сильно развилась, но никогда или почти никогда не мешала. Мало ли зачем заявляются. Вот твой отец, когда первый раз приехал, он ведь тьму за плечами нес, но я ж не всматривалась, хотя и понимала, неспроста мужик прибыл, – и без передышки: – А до того нескольких бандюков убила, которые своих или чужих не знаю, пытались живьем хоронить. Может, надо вообще их всех… но ведь может хорошего человека так дико казнили. Я… я не могла, вдруг перепутаю что, на мне и так столько убитых.