– Мы выжили, осмелившись нарушить границы физики. А это уже кое-что.

Тем временем в полутёмном помещении мостика тихо поблескивал главный пульт. Одна из диагностических программ обнаружила несоответствие: неучтённую массу в районе нижнего грузового отсека. На экране вспыхнуло сообщение: «ОШИБКА МАССЫ: 82 КГ». Сигнал тревоги был почти полностью подавлен сложной системой приоритетов: после множества критических ситуаций при торможении мелкие аномалии автоматически переходили в низкий приоритет.

Доктор Рассел, уставшая от дневных событий, заметила этот же сбой ещё раньше, когда завершала передачу данных. Она ввела быстрый обходной код, списав лишние килограммы на «дополнительные ящики с припасами» – самое простое объяснение. Мысли Рассел были заняты системой жизнеобеспечения, которая едва не отказала под колоссальной нагрузкой при замедлении. «Да пусть так, – сказала она себе, – разберёмся с грузовым манифестом завтра».

А пока экран консоли оставался в режиме ожидания, а несоответствие веса так и не было исправлено: гул вентиляторов охлаждения заглушал его слабое, приглушённое сигналом приоритетов предупреждение.

* * *

Через несколько минут вокруг недавно приземлившегося экипажа образовалось небольшое скопление людей. Несколько сотрудников Центра управления полётами протянули бутылки с водой – в ней ощущался лёгкий привкус минералов от системы очистки. Делакруа вспомнила запах рециркулированной воды на Солстисе, но эта казалась чуть более свежей и чистой. Она не заметила, как опустошила половину бутылки, пока горло не перестало саднить.

Вскоре она увидела Ли-вэй, прислонившуюся к стопке ящиков с припасами и глядящую на мигающие огни взлётно-посадочной полосы.

– О чем задумалась? – спросила Делакруа, подойдя к ней.

Ли-вэй колебалась:

– Я так долго представляла себе Землю издалека… Забыла, как сияют огни на горизонте в сумерках. Тут всё… живое. Волей-неволей начинаешь скучать по таким мелочам, когда их нет рядом.

Делакруа кивнула, вспомнив, как её мать говорила похожими словами: «Ты по-настоящему оценишь Землю, только когда тебе придётся её покинуть». Стараясь снять напряжение с плеч напарницы, она добавила:

– Можем вдоволь насладиться этим видом, Ли-вэй. Остальные проверки можно отложить до завтра.

Постепенно аплодисменты и оживлённые разговоры стали затихать, люди расходились по своим делам или возвращались домой. Остальные члены экипажа – Рао, Рассел и несколько техников с наземной команды – уже направлялись по коридорам космопорта на первый краткий разбор полёта. Поднялся лёгкий ветер, и с ним вернулся тонкий запах реактивного топлива и солёной морской влаги.

Спустя недолгое время Делакруа оказалась в небольшом пресс-уголке. Ряды переносных стульев были расставлены перед импровизированной трибуной у грузовых ворот. Несколько журналистов слонялись рядом, настраивая дроны-камеры или негромко переговариваясь. Резкий верхний свет придавал обстановке стерильный вид.

Она подошла к микрофону, сердце стучало так же сильно, как и во время полёта – и одновременно росло нежелание выступать на публике. Под гул рассаживающихся людей она прочистила горло.

– Добрый вечер, – начала капитан, чувствуя, как чуть дрожит голос. – Мы рады сообщить, что Солстис вернулся после своего экспериментального полёта на скорости, близкой к световой. Это важный шаг для человечества в исследовании дальнего космоса, и я горжусь своим экипажем – их стойкостью и профессионализмом.

Рядом, чуть в стороне, стоял Рао, даря ей ободряющую улыбку. Ли-вэй промокнула глаза платком, будто её слепил яркий свет, а может, на неё нахлынули чувства. Доктора Рассел видно не было – Делакруа предположила, что та рыскает по кораблю в поисках технических неполадок.