Как сейчас, например.

Тяжело вздыхаю, удрученный собственным несовершенством, щелкаю по картинкам с камер, постепенно дойдя до десятого этажа, прокручиваю изображения, пока не добираюсь до ее кабинета, и… он пуст!

Уныло оседаю в кресле.

Да раскудрить твою налево!

Разглядываю изображение ее кабинета на экране, обдумывая свой следующий шаг.

В смысле, я мог бы пригласить ее на свидание, но мы оба знаем, чем это кончится.

Да и не хочу я с ней встречаться. Она конченая стерва, помнишь?

Вот что за херней я страдаю?

Тяну руку, чтобы закрыть компьютер, и вдруг вижу в нижней части экрана женскую ножку.

Наклоняюсь ближе к экрану, чтобы рассмотреть получше.

Это точно ножка, обутая в белую кроссовку. И чем она занимается на полу? Растяжкой, что ли?

Наблюдая, потираю пальцем губы; нога совершенно неподвижна.

Да что она там делает?!

Мной овладевает чувство тревоги.

– Ну давай, шевельнись, – шепчу, сам того не замечая.

Щелкаю мышкой, меняя угол камеры, пытаясь увидеть больше.

Ничего не получается.

Подпираю подбородок рукой и добрых пять минут смотрю, как она просто лежит там – совершенно неподвижно.

Десять минут… пятнадцать…

Черт!

Случилось что-то нехорошее! Решительно иду к лифту и еду на десятый. Мысленно подгоняю счетчик этажей, который сегодня никуда не торопится.

– Давай скорее, – бормочу. – Да скорее же, чтоб ты провалился!

Двери расходятся, я стремительно шагаю по коридору к ее кабинету, распахиваю дверь и обнаруживаю ее без сознания на полу. На ней красное спортивное платье и кроссовки, и в себя она не приходит.

– Кэтрин! – встревоженно выдыхаю я, падая на колени, и встряхиваю ее за плечи. – Кейт, очнись, ты в порядке?

Молчание.

Снова трясу ее, беру ее лицо в ладони и пытаюсь приподнять веки.

Ничего…

Грязно матерясь, хватаю телефон и набираю три девятки.

– Здравствуйте, скорая помощь, слушаю вас!

– Зд-драсте, – от волнения начинаю заикаться. – Нужна помощь в здании «Майлз Медиа», д-десятый этаж. Немедленно!

– Что случилось, сэр?

– Я только что обнаружил одну из моих сотрудниц без сознания на полу. Она не приходит в себя.

– Дышит?

– Погодите, проверю.

– Переключите меня на громкую связь, сэр, и я буду говорить вам, что делать.

Ставлю телефон на громкую и кладу на пол рядом с собой, снова беря в ладони лицо Кэтрин.

– Кейт! Ты меня слышишь?

– Она дышит, сэр?

Наклоняюсь и подношу ухо к ее рту.

– Проверьте ее грудь. Она поднимается и опускается? – невозмутимо командует диспетчер.

Черт!

Она умерла?

Вокруг меня все плывет, и я ощущаю приближение паники.

– Пришлите две машины, – рявкаю я. – У меня сейчас у самого будет инфаркт!

– Проверьте ее грудь, сэр, – повторяет диспетчер.

Я прижимаю ладони к груди Кэтрин и чувствую, как она поднимается и опускается.

– Она дышит! – облегченно восклицаю я.

– Можете нащупать ее пульс?

Закрываю глаза. Ну почему, почему я снова должен это делать? В голове звенящая пустота; вот почему я не стал врачом – в чрезвычайных ситуациях толку от меня никакого.

– Приложите пальцы к ее шее прямо под челюстью, – напоминает мне диспетчер.

– Ах, да. – Прижимаю пальцы к ее шее и чувствую мерное биение. – Пульс есть!

– Она упала? Проверьте ее голову, нет ли ушиба.

– К чему эти вопросы? Вы что, не можете просто прислать гребаную машину?! – кричу я. – Она может умереть в любую секунду!

– Мне нужно знать, что случилось, сэр, я не смогу помочь вам, не зная фактов, – отвечает эта непрошибаемая тетка.

Я торопливо оглядываюсь, ища на полу следы крови, но, кажется, их нет. Рабочая одежда Кэтрин сложена в сумку. А потом я замечаю на ее столе нечто необычное для офиса – белую упаковку какого-то рецептурного лекарства.