– Будьте добры, у вас есть это средство?

– А как же! – Добродушный пожилой мужчина улыбается, беря из моих рук рецепт. Читает его, глядя поверх очков, потом поднимает на меня взгляд. – Вы когда-нибудь раньше принимали это лекарство, милочка?

– Нет, я на этой неделе была у нового врача, и он прописал мне его впервые.

– Оно очень сильнодействующее. Не могли бы вы сказать мне, от чего его назначили?

– У меня эндометриоз и очень болезненные месячные. По всей видимости, оно должно помогать в первый день.

Он кивает.

– Да, тогда понятно. Обязательно принимайте во время еды. И никакого спиртного! И сложными механизмами нельзя управлять.

– Договорились, – улыбаюсь я. – Спасибо!

В небесах гулко грохочет гром, и мы одновременно выглядываем на улицу, наблюдая, как тяжелые дождевые капли разрываются, падая на дорогу, точно гранаты.

– Эк непогода-то разыгралась, – вздыхает фармацевт. – В такой вечер лучше всего сидеть дома, в тепле и уюте.

– Это точно, – грустно улыбаюсь я.

Или дома, или в одиночку надираться в баре. Впервые за день чувствую, что чуточку расслабилась.

Я выберу второй вариант.

Раннее утро, открывается дверь моего кабинета. Входит Джеймисон.

– Ты готов?

– Угу.

Закрываю компьютер, и мы идем в фойе здания. Сегодня во второй половине дня у нас совещание с советом, а следующим утром Джеймисон возвращается в Нью-Йорк.

Мы выходим из лифта и видим перед собой какую-то сексапилочку в юбочке с компанией наших сотрудников. Длинные ножки, скульптурные голени, идеальная попка.

Мы с братом тут же делаем стойку, и он поднимает бровь в безмолвном «нет, ну ты это видел?».

Я усмехаюсь, мы проходим мимо, и тут юбочка поворачивается, продолжая разговаривать с друзьями. Это Лэндон! Я словно громом поражен.

Деревянно киваю.

– Кэтрин…

Она вежливо улыбается.

– Здравствуйте.

А вот Джею достается улыбка потеплее.

– Привет!

– Привет, – улыбается он ей.

Застываем на месте и смотрим, как она выходит из здания с коллегами.

Мы с братом встречаемся взглядами.

– Ты бы присмотрелся… – задумчиво говорит он.

Я смотрю вслед Лэндон, а потом выныриваю из недолгого транса. Фыркаю:

– Не мой типаж.

Джеймисон наблюдает сквозь стеклянную стену, как она переходит дорогу, и я чувствую растущее внутри раздражение.

– Не, не скажи, ее типаж – это кого угодно типаж, – тихо комментирует он.

Кого угодно типаж.

– Будь так любезен, заткнись на хрен! – Со злостью сую руки в карманы брюк. – Мы уже идем или где?

Отсылаю последнее электронное письмо и потягиваюсь, вскинув руки к потолку. Это был долгий день… точнее, долгая неделя. Встаю, подхватываю портфель и ставлю на стол, чтобы собраться, а потом вспоминаю, какой сегодня день.

Четверг.

Бросаю взгляд на часы. Без двадцати семь.

Интересно, а она опять?..

Снова сажусь к компьютеру и воровато оглядываюсь. В этом нет ничего нового. Кажется, в последнее время я только и делаю, что воровато оглядываюсь: как есть виновен в подглядывании за одной сварливой айтишницей, пока та работает.

У меня проблемы, я это знаю, и, хоть мне и не хочется этого признавать, ее решение не скрывать ненависти ко мне на этой неделе, после той нашей маленькой стычки в моем кабинете, – очень и очень серьезный возбуждающий фактор.

Дьявол, да я даже в сауне после работы ошивался, надеясь на матч-реванш!

Пока – безрезультатно.

Я не собираюсь идти на поводу у этого нездорового влечения, которое, похоже, испытываю к ней, но по какой-то причине не могу остановиться. Говорю себе, что это последний раз, когда я буду смотреть на нее через камеру безопасности, – и, разумеется, не проходит и получаса, как снова это делаю.