Теряя наши улицы Эльдар Саттаров

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: Мария Головей

Издатель: Павел Подкосов

Главный редактор: Татьяна Соловьёва

Руководитель проекта: Ирина Серёгина

Арт-директор: Юрий Буга

Дизайн обложки: Юрий Буга, Алина Лоскутова

Корректоры: Елена Сметанникова, Юлия Сысоева

Верстка: Андрей Фоминов

В оформлении книги использованы иллюстрации Андреа Рокка

Незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, оборот аналогов наркотических средств и психотропных веществ, а также незаконное культивирование наркосодержащих растений влечет административную и уголовную ответственность, незаконное потребление наркотических средств и психотропных веществ, их аналогов влечет психические расстройства, расстройства поведения и иные заболевания.

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Э. Саттаров, 2025

© Художественное оформление, макет. ООО «Альпина нон-фикшн», 2025

После выхода этой книги прошло больше времени, чем, казалось бы, целая эпоха, описанная в ней. Ее беспокойному лирическому герою Альберту уже за пятьдесят, и стоит сразу подтвердить, что он по-прежнему чист, даже не пьет, и по-прежнему находится в поисках ответов на всё более сложные вопросы, хотя и на качественно новом уровне. Повествование начинается весной 1988 года, и сегодня, пожалуй, никого не удивит, что оно немедленно погружает читателя в мутную и неприятную атмосферу молодежных банд и асфальтных войн, от которых изнывала в те времена советская периферия. Иначе было в год выхода романа, в 2010-м, – тогда это было по факту единственное произведение, в котором была поднята и достаточно добросовестно освещена данная тема, во многом болезненная и травматичная для моего поколения. В последующее десятилетие и в Казахстане, и в России начали появляться и другие книги и фильмы, посвященные таким же событиям, причем сюжет в большинстве из них был идентичным. Как правило, речь шла о том, как миролюбивый, беззлобный, абсолютно безобидный подросток решает присоединиться к одной из банд, надеясь таким образом защититься от повсеместных издевательств и насилия, царивших тогда в большинстве школ, ПТУ и на улицах наших городов. Разумеется, ничем хорошим это закончиться не может, что вполне наглядно и показано во всех этих произведениях последних лет.

Для алма-атинского мотальщика выход был достаточно тривиальным – отъезд к татарским родственникам в далекий совхоз, потом поступление в вуз с сохранением дистанции от родного района, рок-группа. Альберту довелось участвовать в двух из трех или четырех групп, первыми начавших исполнять живьем панк-рок и пост-панк в его стране, но вслед за своими британскими кумирами он срывается в новую пропасть, из которой тащит себя за волосы на протяжении всей оставшейся книги. Как бы невероятно это ни казалось, но ему это в итоге удается, – вот почему он и пытается поделиться своими выводами с другими, хотя он и далек от поучительной тональности американских авторов бестселлеров о «помощи самому себе». Между тем автор получил уже не один отклик от читателей, которым его книга реально помогла в их собственной борьбе с различными внутренними демонами, и эти драгоценные отклики составляют предмет его наивысшей гордости и писательского счастья. Альбертова формула сознательной воли, где это самое осознание причин, по которым ему так сильно нужна свобода, было выстрадано, далось ценой труднопереносимой боли и едкой горечи потерь. Сама по себе она проста, как глоток чистой воды: воля + осознание = свобода.

Все дело в том, что ветер в Алма-Ате всегда был явлением достаточно редким и потому необычным, ведь наш город окружен высокими горами, и к ветреной погоде мы не особо привычны.

Помню, что в тот день я вышел на улицу около десяти утра. По ярко-синему небу, как всегда, неторопливо ползли ленивые перьевые облака, но я сосредоточенно смотрел вниз, старательно обходя зеленоватые, болотно-маслянистые лужи, скопившиеся после ночного дождя на испещренном трещинами и выбоинами асфальте. Мы снова учились в первую смену, но к первому уроку меня идти ломало. Теперь я раздумывал над тем, стоило ли появляться сегодня в школе вообще. Я колебался между правильным, но абсолютно бесполезным выбором и относительной свободой траектории своих движений по улицам. Склоняясь к тому, чтобы сходить все-таки в школу, я не мог решиться отсидеть за партой больше одного или двух уроков. На некоторых из них монотонное безделье или выполнение непонятных и неинтересных заданий казалось настолько непереносимым, что выбор в пользу прогула становился просто автоматическим. Например, на физике – на нее я ходил в среднем где-то раз в неделю, от силы. А на химии я за третью четверть вообще не был еще ни разу, хотя стоял уже конец марта.

В общем, так я и шел, прикидывая, стоит ли идти на четвертый и пятый уроки – русский язык и литературу, или куда направиться в том случае, если все-таки ходить туда не стоит, как вдруг ни с того ни с сего меня полностью отвлекло от моих мыслей дуновение ветра в лицо. Этот порыв нежного, но в то же время довольно сильного весеннего ветра, напоенного необыкновенной свежестью, энергией и запахами тысяч дорог, навсегда запомнился мне – так, словно бы именно с него началось мое взросление.

На уроки я решил не ходить в тот день вообще, а вот до школы прогулялся. В скверике, примостившись на спинке скамейки, сидели пацаны с нашего потока, Муха, Адик и Мура, да пара девчонок из классов годом младше, Натаха и Сайка. Они общались и громко, вызывающе смеялись, чуть ли не на весь парк, слышно их было издалека. Подойдя поздороваться, я заодно стрельнул у них сигарету. Они сказали, что в школе на первых двух уроках были, но свалили с третьего.

Закуривать сигарету сразу я не стал, чтобы не спалиться прямо перед школой. Вместо этого, обойдя здание с тыльной стороны, я вышел прямо на тот угол, где все наши обычно курили. В принципе от учителей и завуча никто сильно не прятался. Что бы они нам сказали? Атмосфера в конце восьмидесятых была достаточно нездоровой. Большинство преподавателей предпочитало не связываться напрямую с явными участниками молодежных банд, хотя на собраниях регулярно поднимались вопросы о том, почему отдельные ученики как-то по-особенному одинаково одеваются, здороваются и все такое. Разумеется, драки и случаи вымогательства и избиений отдельных учеников скрыть было невозможно, особенно от родителей жертв. Школьное руководство старалось сотрудничать с участковым инспектором. Но выявлять и пресекать подобные противоправные действия всеми доступными средствами оказалось невозможно. Ведь шло уже не первое десятилетие, как улицы миллионного города жили по неписаным правилам этих активно расплодившихся банд. Помню, когда нас с Федяном выставили с урока этики и психологии семейной жизни, нас отправили в учительскую. Директор запрещал ученикам и посторонним находиться в здании школы вне классных помещений во время уроков. В учительской от нечего делать мы порылись в шкафчиках и обнаружили целые досье на некоторых пацанов и даже карту нашего района с указанием отдельных мест в сквере и во дворах, где были замечены регулярные сборища больших групп подростков. Впечатление было неприятное: ведь оказалось, что за нами следят, наши действия записывают и на нас доносят, а мы и не подозреваем.

За углом, «на курилке», одиноко стоял, подпирая стену, мой одноклассник и кореш Федян. Он, как и я, был СПС, сам-по-себе, то есть пацан не при делах и не из банды. Мы с ним нередко прогуливали уроки вместе и довольно много, живо общались. Нам было о чем поговорить, особенно за панк-рок. Кроме нас, в городе эту музыку слушали очень немногие. У одного парня с нашего района, но из другой, более престижной школы как-то гостил по программе обмена американец, который записал ему на кассету сборник панк-рока. Самому ему вроде бы не понравилось, а вот для нас с Федяном эта кассета стала настоящим откровением. Помню, как тот типок поставил ее, когда мы заходили к нему прогуливать урок физкультуры, и с первых же гитарных аккордов мы с Федяном просто прилипли к магнитофону и уже не отрывались все девяносто минут, а потом еще и крутанули всю кассету по второму разу. Там было записано много разных групп, в основном английских и американских, и каждая была особенной, но все звучали просто фантастически.