Её комната дышала тишиной – плотной, вязкой, почти материальной. Здесь звук гасился стенами, словно ни одно слово не имело права выйти наружу. Телефон лежал рядом, экран погас, но она знала: стоит прикоснуться – и прошлое снова вспыхнет.

Письмо всё ещё было в почте. Фотографии – в галерее. Сообщения – там, где она оставила их много месяцев назад.

Она медленно привстала, потянулась к столу, взяла ноутбук, села, скользнула пальцами по клавишам.

Письмо. Его голос звучал в голове. Ровный, чуть приглушённый.

Она закрыла глаза, будто пытаясь представить его лицо, но вспомнился только момент – как он когда-то смотрел на неё. Почему-то именно это было сложнее всего отпустить.

Она глубоко вдохнула. Может быть, это не он её держал, а она сама? Может быть, прошлое не имеет силы, оно просто ждёт, когда его отпустят?

Она нажала на письмо.

Удалить.

Отложила ноутбук, взяла в руки телефон.

Сообщения, которые перечитывала в минуты слабости.

Удалить.

Фотографии.

Те, которые возвращали её назад.

Скрыть.

Раньше казалось, что прошлое – это что-то, что не отпускает. Но, может, всё наоборот? Может, оно просто ждало разрешения уйти?

Она отложила телефон.

Кажется, вчерашняя духота была не просто так – прошёл ночной летний дождь. До её окна долетел шелест мокрых ветвей.

Она протянула руку, выключила свет.

Погрузилась в темноту.

Перешла границу тишины. Не боясь её.

Туман опустился на город. Обычно он зависал над рекой на рассвете, прежде чем утреннее солнце растаскивало его по кусочкам, но сегодня небо затуманилось к вечеру, напоминая об обещанном прогнозами похолодании.

Она стояла у окна гостиничного номера, босая, в белом халате, который слегка распахивался у ключиц. Волосы ещё не высохли после душа и тонкими прядями липли к коже. Она собиралась посушить их, выбрать что-то из вещей в дорожном чемодане, накраситься, выйти в город и поужинать. Но всё остановилось.

Город расплывался в туманной дымке. Берег, уходящий к реке амфитеатром, исчезал в белёсой глубине. Где-то там, впереди, угадывался памятник, подсвеченный прожекторами. Свет пробирался сквозь завесу тумана неуверенно, только очерчивая его контуры, придавая зыбкую, почти потустороннюю объёмность. Как будто там было что-то важное, но расплывчатое, как воспоминание.

Внизу, под окнами, проезжали машины. Их самих не было видно – только пятна фар, движущиеся в тумане. Парковые фонари теряли резкость, растворяясь во влажном воздухе.

Она провела пальцами по вороту халата. «Надо будет накинуть что-то поверх блузки, когда буду выходить. – подумала она, – На улице будет зябко».

Некоторое время она не двигалась.

Воспоминания накрыли внезапно – об одном кусочке прошлого. О словах, которые не были сказаны, о взгляде, который остался без ответа. О чём-то, что туман скрыл, но не стёр.

– Ты же знаешь…

Этот голос всплывал в памяти, будто он прозвучал только что, за спиной. Она уже не помнила контекста, только эти два слова и его паузу – долгую, наполненную чем-то таким, чего она тогда не захотела услышать. Или не позволила себе. Она лишь улыбнулась, скользнула взглядом мимо и сказала что-то лёгкое, рассеянное. Потом повернулась и ушла.

Память не сохранила, как именно он смотрел ей вслед.

Она потянула вверх воротник, спряталась в него и опять задумалась, вжимая пальцы в мягкую ткань халата.

Сколько лет прошло? И почему сейчас? Почему именно здесь, в этом городе, где они однажды могли бы остаться, но не остались?

Она не ждала встречи.

Но город будто сам вёл её к этому.

***

Такси двигалось, с сухим шуршанием скользя по вечернему городу. В этот час машин было немного, особенно в центре, где стеклянные фасады офисов уже почти погасли, оставив редкие светящиеся окна, словно островки жизни среди пустых этажей.