Поближе познакомившись с Яковом, вы ни за что не назвали бы его паникером. Сдержанный тон, немногословность и бархатный баритон вселяли спокойствие в любого, кто находился рядом. Но сейчас этот исполин (ростом под два метра) готов был рыдать, словно маленький ребёнок, потерявший надежду.

Он приехал к своему дому, поставил мятую машину на парковку и бесцельно побрел по улицам города. Мысли путались, словно пауки плели свои липкие паутины, и тьма сгущалась вокруг него.

Был холодный декабрьский вечер. На одном из пешеходных переходов он столкнулся с …Катькой, лихорадочно надевающей на голову лиловый платок. Они стояли у ворот Федоровского собора.

– О! Иаков! Тоже опаздываешь?! Ты какой-то бледный, чего стоишь? Спевка полчаса как началась, регент мне пять раз звонила. А я думала ты никогда не опаздываешь, – хихикнула девушка, перекрестилась, и они вошли в храм.

Петь Яков любил с детства. В их деревенском храме был деятельный дьякон, он приобщал молодежь к пению на службах. Поэтому первым делом, устроив учебную жизнь в Санкт-Петербурге, Яков отыскал ближайший храм, а там и хор. Правда, последние два года был редким гостем, что весьма расстраивало регента.

Быстро сообразив, какие песнопения звучат, под недовольным взглядом руководителя, Яков начал исполнять свою партию:

«Дева в храме ясно является и Христа всем предвозвещает: Христос рождается – славите! Христос с небес – срящите! Христос на земле – возноситеся!»

Мучительная мысль посетила Якова: «скоро Рождество, с чем я домой поеду?! И поеду ли?!» В ушах зазвенело, стало нечем дышать. С трудом справляясь с состоянием, он допел: «Пойте Господеви вся земля, и веселием воспойте, люди, яко прославися!»

Это был канун праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, что было утешительным, так как впереди почти месяц до Праздника Рождества. Яков не заметил, как закончилась спевка. Слова людей, обращающихся к нему, доносились словно с другой планеты и не поддавались осознанию. Вдруг его сильно дернули за рукав, он очнулся. Снова перед ним стояла Катька.

– Слушай, там Фёдорыч руку повредил, а ему материалы привезли. Все уже разбежались, один ты тут как истукан стоишь. Поможешь?

Яков кивнул. И поспешил за ней в мастерскую. Быстро перетаскав коробки в помещение, он без лишних слов хотел было уйти. Но проворный Федорыч, будто считав его намерения, подозвал к себе.

– Ты спешишь, Иаков? – пристально взглянув на парня, проговорил немолодой мужчина, потирая больную руку.

– Нет… особо некуда, – выдавил Яков.

– Вот, полюбуйся! Господь испытание послал! – демонстрируя перебинтованную руку, выпалил мастер. Он действительно был мастер – местный скульптор, Александр Федорович Лебедев. Довольно известный и уважаемый в северной столице, человек. Яков его тоже ценил, некогда он и сам увлекался лепкой. Будучи мальчиком, он мог часами лепить из глины целые неведомые миры, но это в прошлом.

– Что-то ты бледный дружок? Ты сегодня обедал? – поинтересовался Федорыч.

– Нет, кажется, – потрогав живот, промямлил Яков.

– Вот и я проголодался, – улыбаясь заметил Александр. – Катюша! Погрей нам супчик гороховый и поставь грибов соленых, которые Матвеевна принесла.

– Ты посмотри, дорогой! Что творится! Два дня назад заказ серьезный согласовали. Все рисунки, чертежи обсудили, в сроках и в цене сошлись, и вдруг нечищеный тротуар! Ничего не понимаю, Господи! Ничегошеньки! – старался привлечь внимание Якова мастер.

– Я еще перед первой встречей с заказчиком молился. Справлялся, есть ли Воля Божия, благословляет ли, ведь работа грандиозная, такая может раз в жизни и встретится! Не понимаю! – распалялся Федорыч.