Он учился чувствовать секунды, как пульс – замедлять мысли, но не терять ясность. Ускорять движения, не забывая цель. Каждый шаг в магии был как борьба с самим собой. Ошибка стоила часов боли. Однажды он попытался повернуть миг вспять – и на мгновение увидел самого себя, мёртвого. Салива заставила его смотреть в это зеркало до тех пор, пока он не понял:

магия Времени – это всегда цена.

Мерисса, тем временем, боролась с иллюзиями. Не с чужими – с собственными. Её магия плела образы вокруг неё – родные, друзья, страхи. Она видела мать, живую. Отца, звавшего её по имени. Но всё это – ложь, созданная ею же.

– Ты – Туман, – говорила Салива. – Но туман не может быть собой, если не знает, откуда поднялся. Научи себя быть пустотой – тогда сможешь плести правду сквозь ложь.

Мерисса научилась рассеивать обманы, различать желания и правду. Она создала лабиринт из образов – и сама же в нём запуталась, пока не поняла: иллюзия не должна быть красивой. Она должна быть нужной.

Через семь дней Салива вывела их к склону холма. Ни слов, ни прощаний. Только взгляд.

– Путь открыт, – сказала она. – Но помните: магия – это не то, что делает вас сильными. Это то, что делает вас видимыми для Тени.

И в ту ночь, когда они вернулись в город, снова наступила тишина. Но теперь – не гнетущая. А как перед бурей.

Каэн и Мерисса стояли у старой карты, развернутой на полу храма. Их пальцы касались точки у северной границы.

– Завтра, – сказал Каэн.

– Завтра, – ответила Мерисса.

Путь начинался.

И за горизонтом, в глубине древнего леса, чья тень уже ложилась на землю – кто-то раскрыл глаза.

Мир за пределами города был другим.

Они шли по дороге, которую сожрали годы и равнодушие. Камни вывернуты, как кости умершего титана, трава проросла сквозь всё, что когда-то было заботливо уложено рукой человека. Здесь не было знаков, не было карт, не было памяти. Только пыль. И взгляд Леса на горизонте – тёмный, тяжёлый, словно чужой разум.

Шли молча. Каждый шаг был не только вперёд, но и вглубь себя. Магия не давала забыться. Она текла внутри, словно река подо льдом. Каэн чувствовал, как время шепчет на ухо – зовёт посмотреть вперёд, тронуть завтра, расплавить настоящее. Мерисса – ощущала, как туман закрадывается в её мысли, рисуя лица тех, кого уже нет.

Они остановились у старой каменной башни, одинокой на перекрёстке троп. Башня, казалось, была вырублена из одного куска скалы – без окон, без следов жизни. Но стоило им подойти ближе, как воздух задрожал.

– Нас ждут, – тихо сказал Каэн. – Это не случайность.

Дверь в башню открылась без звука. Тьма внутри не была обычной. Она словно втягивала взгляд, скрывая не только пространство, но и время. И всё же, они вошли. Потому что путь назад был уже не их путём.

Внутри – каменная зала. В центре – стол, вырезанный в форме круга. Вокруг него – четверо.

Они не представились. Не встали. Только смотрели. Их лица были разными – старик с глазами цвета льда, женщина в чёрных перчатках, молодой человек, закутанный в голубое, и бесформенная тень в углу, которую невозможно было разглядеть до конца.

– Пророчество дошло до нас, – первым заговорил старик. – Как и до вас.

– Мы знаем, кто вы, – сказала женщина. – Дети Часов. Иллюзия и Время. Последние из тех, кто ещё может что-то изменить.

Каэн медленно подошёл вперёд. Мерисса осталась рядом, и её туман, едва заметный, начал клубиться у ног, как инстинктивная защита.

– И что вы хотите? – спросил он. – Предупредить нас? Помочь?

– Напротив, – сказал юноша в голубом, улыбнувшись безрадостно. – Мы хотим, чтобы вы дали нам то, что принадлежит вам по праву. Вашу силу.