Вернувшись наверх, он нашёл Мериссy сидящей у витража. Её глаза снова смотрели куда-то сквозь него.

– Я видела сон, – сказала она, прежде чем он успел заговорить. – Мы шли по деревьям. Но они были вверх ногами. А потом… тьма. Не мрак, не ночь. Настоящая тьма. Она дышала. И знала наши имена.

Он положил перед ней книгу.

– Это не просто сон. Это зов. Мы избраны. Не потому что достойны, а потому что нет других.

– Лес… – прошептала она, касаясь обложки. – Никто не возвращался из него.

– А нам нельзя не идти.

Снаружи вновь собиралась ночь. Храм Часов закрыл свои двери. Но теперь они знали: это была не случайность. Не нападение. Это было приглашение.

И отказа оно не принимало.

Ночь отступила. Но Лес уже шептал.

Он был далеко за границами города, за перевитой шипами стеной холмов, за старым путём, по которому никто не ходил. И всё же – он уже чувствовался. Сквозь корни снов, сквозь тусклое зеркало колодца, сквозь дыхание ветра, несущего с собой не листья, но память. Память старше человека, старше времени.

Мерисса стояла у окна, наблюдая за тем, как облака стекают с неба, словно густая патока. В их изгибах ей мерещились силуэты: деревья с глазами, ветви с когтями, звери, у которых лица людей. Сны не уходили даже наяву. Особенно с тех пор, как они прочли книгу.

Каэн сидел на полу, окружённый кругом из свечей. Он держал в руках часы без стрелок – артефакт, унаследованный от матери, один из немногих, что у них остались. Он вращал время внутри, чувствуя, как оно трещит, ломается, сопротивляется.

– Оно не хочет, – прошептал он.

– Что не хочет? – Мерисса подошла ближе.

– Само время. Я могу двигать его, но оно… оно стало плотнее. Словно знает, что я собираюсь сделать. Словно… боится.

– Или предупреждает, – сказала она, опускаясь рядом.

Они уже не могли вернуться к обычной жизни. После книги, после слов пророчества, после взглядов, которыми обменялись в тишине – всё изменилось.

Они были не просто брат и сестра. Они стали Путём.

Но прежде чем отправиться в Лес, нужно было подготовиться. И не только телом, но и силой. Их магия, дарованная, как им казалось, случайно или по наследству, больше не была просто игрой или защитой. Теперь она была оружием. Или проклятием.

– Мы пойдём к Саливе, – сказал Каэн на следующее утро. – Она живёт в Пограничных Холмах. Все считают её безумной ведьмой, но я знаю: она была одной из Хранителей.

– Ты говоришь, как будто видел это сам, – усмехнулась Мерисса, пытаясь спрятать дрожь в голосе.

– Я видел. В книге. Её имя – на страницах предков. Она знает, как обращаться с магией, которая противится тебе. Она сможет… научить нас быть теми, кем мы должны стать.

Путь к дому Саливы занял день. Он лежал по тропам, где камни пели под ногами, где деревья шептали свои имена, а воздух становился гуще с каждым шагом. Саливу не навещали. Саливу искали только те, кто больше не надеялся на свет.

Дом её был не домом – а скоплением перекрученных ветвей, мха и камня, сросшихся с утёсом. Она вышла им навстречу, как будто знала о их приходе заранее. В её глазах плясали тени.

– Вы – дети Часов, – сказала она, не задавая вопросов. – Дыхание Времени и Туман Иллюзий. Я чувствовала, когда Путь треснул.

– Нам нужна сила, – сказал Каэн. – Мы должны войти в Лес.

Салива молча повернулась и повела их вглубь своей обители. Там, под камнем, в пещере, где капала вода с потолка и воздух был насыщен старыми заклинаниями, они начали учиться.

Салива не говорила много. Но каждое слово было как клинок.

– Ты хочешь управлять Временем? – сказала она Каэнy. – Сначала научись стоять на коленях перед ним. Оно не слуга. Оно не инструмент. Оно река, которая может раздавить тебя, если прыгнешь не туда.