В номере он застал маленькую шустренькую прислугу в тёмно-синем мини-платье и белоснежном передничке. Спиной к двери, наклонившись над кроватью, она споро заправляла постель. Гюнтер кашлянул, но девушка и не подумала обратить на него внимание. Тогда он прислонился к двери и стал изучать узор ажурных колготок. Это оказалось более действенным средством, чем покашливание.

Девушка подняла голову и, продолжая взбивать постель, спросила:

– Вы не могли бы быть так любезны и сообщить, что тридцатисемилетний, несомненно опытный мужчина может найти нового в женских ногах?

«Ого! – поразился Гюнтер. – Однако служба информации здесь поставлена на широкую ногу! Когда же это портье успел сообщить ей мои анкетные данные?»

– Это инстинкт, – усмехнулся Гюнтер. – По-вашему, в тридцать семь лет мужчина уже должен быть импотентом?

Девушка выпрямилась и уныло улыбнулась.

– Отпускник, – констатировала она. – Ещё один… – Она достала из кармашка передника блокнот и карандаш. – Что есть-то будете?

Гюнтер разочарованно вздохнул.

– Ну, скажем, для начала…

– Мяса нет, – сурово предупредила горничная. – Сегодня у нас вегетарианский день.

– Послушайте, в этом заведении у всей прислуги такая скверная привычка – перебивать постояльцев?

Девушка демонстративно возвела глаза к потолку.

– Как понимаю, – хмыкнул Гюнтер, – меня здесь будут кормить тем, что имеется в наличии. Итак, что у нас на ужин?

– Бушедорский салат и жареный картофель в сметане с петрушкой, – скороговоркой отрапортовала она.

– Не густо, – вздохнул Гюнтер. – А на десерт мне, пожалуйста, рюмку ликёра и… вас.

Горничная сделала вид, что хочет смутиться, но это ей не удалось. Тогда, гордо вскинув огромные приклеенные ресницы, она надменно отчеканила: – Людоедство у нас не практикуется, – и проследовала мимо него в коридор.

– Между прочим, – заявила она оттуда, – опытные тридцатисемилетние мужчины поступают не так!

И, независимо вихляя бёдрами, поплыла к лестнице.

Гюнтер скорчил гримасу, громко сказал вслед: – Брысь! – но это не произвело никакого впечатления. Пожав плечами, он закрыл дверь и принялся переодеваться.

Вместо махрового халата в стенном шкафу висел синтетический, неприятно царапающий кожу. То ли зелёный, в диагональную красную клетку, то ли красный, зелёными ромбами. Шлёпанцы у кровати явно кроились на сказочных джиннов – с загнутыми носками и без задников. Гюнтер переоделся, посмотрел в зеркало и нашёл, что ему, пожалуй, не хватает лишь чалмы с кривым полумесяцем и огромного тяжеловесного кольца в нос – как у арабских ифритов.

Душевая встретила его сиянием необычно сухих стен и пола. Воздух был такой же, как и в коридоре, – здесь давно никто не купался. Гюнтер провёл пальцем по кафелю. Даже не холодный. Не слишком ли безлюдно в корчме? Он повесил полотенце и осторожно, чтобы не забрызгаться, включил душ. Вода с клёкотом понеслась по трубе, и Гюнтер едва успел отскочить, как она, чихнув, с шумом, паром и ржавчиной выплеснулась на пол. Тогда он прислонился к стене и стал ждать.

Минут через десять в душевую вошёл охотник в пурпурном халате чёрными драконами. В руках он сжимал трость, и Гюнтер с сарказмом подумал, что под широкими складками халата вполне мог скрываться и «зинзон». Интересно, на каком плече – на левом, или на правом?

Мельком глянув на Гюнтера, охотник аккуратно прикрыл дверь и пробормотал:

– Проклятая гостиница – кабинки сделать не догадались…

– Вы ошибаетесь. Это не гостиница, а постоялый двор, – поддержал Гюнтер.

Охотник повернулся и посмотрел на него. Немного дольше, чем следовало.

– Вы нездешний? – спросил он.