Княгиню вел под руку её муж, «графокнязь», как не без иронии называл его отец, во всем остальном относившийся к Феликсу Феликсовичу весьма уважительно и даже дружелюбно. Вскоре, чуть подотстав, вошли оба её сына в сопровождении юной, неизвестной мне, барышни.

– Бог мой, как быстро ты выросла и превратилась в la belle mademoiselle!

Голос Зинаиды Николаевны, обращенный в мою сторону, звучал чуть более восторженно, чем всегда, но, впрочем, довольно холодно. В ответ я только улыбнулась и поклонилась ей. Мы с её младшим сыном родились с разницей в неделю, так что, вполне возможно, мой относительно взрослый вид напомнил ей о собственном возрасте. Феликс чуть наклонился ко мне и прошептал, но так, чтобы все слышали:

– Полонез.

Все рассмеялись, а я кивнула ему, потому что отказываться, когда тебя приглашает один из наследников самого богатого дворянского рода в стране, не только невежливо, но и глупо. Старший же брат Феликса, Николай, лишь сухо улыбнулся мне в знак приветствия, после чего демонстративно отвернулся.

В пять минут одиннадцатого все гости уже находились в зале. Императрица, как было обещано, спустилась, чтобы начать полонез вместе с августейшим супругом.

– Только не обижайся на Николая, – обратился ко мне Феликс, едва мы только начали танцевать.

Благо медленный темп позволял нам общаться, я заверила его, что не понимаю, что он имеет в виду. И действительно я не придавала особого значения тому, что старший сын Юсуповых будто нарочно игнорирует меня. Но Феликс так легко не собирался отступать:

– Он просто не хочет питать слухи о вашей помолвке, которые и так распространились по всему городу.

Мне не хотелось поддерживать разговор на эту тему.

– Сосредоточься на танце

Хотя Феликсу не требовалось сосредотачиваться: двигался он превосходно. Готова поспорить, мы смотрелись с ним очень эффектно.

– Твоё платье прелестно, должен признать, – сменил он тему разговора.

– Да, пришлось ликвидировать швею, чтобы она не смогла повторить фасон для кого-то другого.

Я почувствовала, как мой партнер содрогнулся: с чувством юмора у него всегда были проблемы. Лишь спустя какое-то время он расслабился и улыбнулся.

На вальс и кадриль я не была приглашена, но если по поводу первого чувствовала огорчение, то скачки по деревянному полу бальной залы мне и наблюдать-то не хотелось. Итак, пропустив кадриль и немного печалясь по поводу вальса, я танцевала мазурку с Ипполитом Матвеевым. Он был чуть старше меня, возможно, ему уже исполнилось двадцать, но возраст отнюдь не компенсировал его танцорских недостатков. Ипполит все время норовил испортить мне платье, наступив на подол или вывихнуть мне руку в области запястья. Ни сказав ни слова о том, как я выгляжу, как, впрочем, и ни о чем другом, он, видимо, полностью сосредоточился на том, чтобы не спотыкнуться на ровном месте и не упасть у всех на глазах.

Оглядываясь по сторонам, я заметила, что Феликс посмеивается надо мной, танцуя в паре с сопровождавшей их молодой особой, имени которой я не расслышала. И вдруг я увидела у входа двух опоздавших мужчин. В одном из них я узнала графа Путятина, но вот второго не видела никогда. Граф Путятин был в парадном мундире белого цвета, а незнакомец – во фраке. Не знаю почему, но вид этого молодого человека произвел на меня большое впечатление. И мне повезло: они оба остановились возле моего отца.

Как только самая ужасная в моей жизни (вот именно, что во всей моей бесконечно долгой жизни) танцевальная партия подошла к концу, я тут же подбежала к отцу. Теперь я почти не печалилась из-за того, что вальс у меня оказался свободен. Папа удивленно взглянул в мою сторону, но я уверенно взяла его под локоть и протянула ручку в такой е ажурной, как верх платья, перчатке Путятину.