Лия отвела взгляд, стараясь не дать эмоциям захватить её полностью. Это было не время для воспоминаний, и точно не время для вопросов, которые она по большому счёту не хотела себе задавать. Это был пройденный этап. Она снова взглянула на Мариана, который продолжал стоять рядом. Его взгляд был спокойным и невозмутимым. Лия глубоко вздохнула, стараясь собрать мысли. Вокруг неё было много людей, и каждый из них что-то значил, но пока все эти чувства смешивались в голове, она предпочла не углубляться в них. Было важно другое – её спасли, и она жива.

Вскоре они двинулись по лесу. Арам и Комарий шли немного позади, следя за тем, чтобы никто не нарушал порядок.

Комарий, казалось, был сосредоточен. Его лицо оставалось спокойным, но глаза внимательно осматривали местность, пытаясь уловить любые возможные угрозы.

Арам, почувствовав, что нужно что-то сказать, начал разговор:

– Я хочу поблагодарить вас, – сказал Арам, сдержанно, но искренне. – Если бы не вы… мы бы не выбрались. Нас просто бросили. Обещали провести, а в итоге – мы в этом лесу, одни.

Комарий молча кивнул, выслушав его до конца.

– Понимаю, – тихо ответил он. – На тех, кто даёт обещания, не всегда можно положиться. Но, если мы здесь, значит, для чего-то это нужно. Ты в это веришь?

Арам замер. Его взгляд блуждал среди деревьев, словно он искал в ветвях и тенях ответ.

– Наверное… – пробормотал он. – Машину я отдал. Думал, главное – выбраться. А вышло… Мы просто остались ни с чем. Эта машина – я её собрал сам, с нуля. Своими руками. Она была для меня не просто транспортом. Она была частью меня.

Комарий взглянул на него внимательно. Он слышал – в голосе Арама звучала не только горечь утраты, но и что-то глубже. Это была боль человека, потерявшего не вещь, а то, во что он вложил душу.

– Я понимаю, – наконец произнёс Комарий. – Иногда мы теряем не вещи, а кусочки себя. Но, если не можешь отпустить, постарайся хотя бы не зацикливаться на том, чего уже не вернуть. Это всё, что я могу сказать.

Арам ничего не ответил. Только слегка кивнул. Его глаза потемнели и говорить он больше не хотел.

Они продолжили идти рядом, их шаги были уверенными. Лия шла чуть позади, поглощённая мыслями. Она только время от времени оглядывалась, но, в целом, группа двигалась вперёд, и было ясно, что никто не собирался останавливаться.

Шаги замедлились, когда они вышли на более открытую часть леса. Профессор и Селма шли рядом, и между ними постепенно завязалась тихая беседа.

– Знаете, – сказала она, слегка покачивая головой, – мы с вами почти не говорим. Наверное, потому что каждый слишком погружён в свои мысли.

Профессор посмотрел на неё. Его взгляд был мягким, несмотря на уставшее лицо.

– В такие моменты бывает трудно найти слова, – ответил он. – Особенно когда каждый шаг может изменить всё, а впереди – одна неопределённость.

Селма кивнула, чувствуя, что его слова точно отражают её состояние.

– Всё, что раньше казалось прочным, теперь словно рассыпалось. Мы потеряли так много… и всё снова сводится к одному – просто выжить.

Профессор помолчал, потом сказал:

– Мы действительно теряем многое. Но выживание – не всегда конец пути. За ним часто начинается нечто новое. Иногда – даже надежда.

Она обернулась к нему чуть внимательнее:

– А вы кем были… до всего этого? До бегства, до войны?

– Я – доктор, – ответил он спокойно. – Акушер-гинеколог. Преподавал в университете, принимал роды. Когда-то думал, что это и есть смысл жизни – давать начало новой.

Селма замерла на секунду, затем мягко проговорила:

– Мой муж тоже был врачом. Арман Лейман. Он работал в клинике на юге, потом – в столице. Мы вместе с ним переехали туда, когда начались волнения.