– Мне понравились, м-м, те двое, – задумчиво шаркая ногами, проговорил инквизитор. – Калида и Аскольд.

– Чем же? – спросил Виллем.

– Они любят то, чем занимаются. Они настоящие учёные. Наверное, м-м, безумные по-своему, но достойные уважения.

– Такие безумные, что втрескались в своих многоножек, – фыркнула Кейтлин. – Предпочту держаться от них подальше.

– Мне кажется, что в Полуночном Порту нередко оказываются именно те, кто, м-м, плохо ладит с людьми.

– И то хорошо, что вам третий не приглянулся.

– Габор? Он явно воспринимает своё назначение здесь, как, м-м, ссылку. Поэтому он такой раздражительный.

– Смотрите, вон и наши коняшки! – воскликнул Вальтер.

Слуги, которые придерживали лошадей, напоминали парнишку из трапезной: такие же безразличные, с серой, не избалованной солнцем кожей. Когда у них перехватили поводья, прислужники молча потопали в гнездо, словно странники перестали для них существовать. Айдан ожидал услышать «Доброго пути» или даже «Благословите меня, святой брат» – в конце концов, сюда нечасто забредали монахи – но даже и тёплого взгляда не дождался.

– Мне кажется, или это ожившие покойники? – брезгливо проговорила Кейтлин. –

– Вам кажется! – донеслось весёлое. Странники обернулись, Шаан полез за арбалетом, но понял, что всё равно не успевает зарядить, и оставил его в покое. Чуть ниже по склону молодые ёлки собрались гурьбой, как мальчишки, которые решили спинами прикрыть приятеля – и теперь из-за них неспешно выехал рослый, лохматый всадник на грузном, толстоногом коне с короткой белой гривой. – Их тела совершенно здоровы, хотя, возможно, лёгкий загар не повредил бы. Души, впрочем, избавлены от некоторых, – он хитро прищурил глаз, – неудобных фрагментов.

– Джервас, – вырвалось у южанина. Он нерешительно сложил указательные и средние пальцы решёткой – всадник повторил его жест и подмигнул. Виллем замер, его взгляд недоверчиво метался, будто измеряя фигуру всадника, сравнивая с тем Джервасом, которого он помнил. Серые глаза перевёртыша задорно блестели над валиками век, и довольная улыбка уютно разлеглась в ложбинке, зажатой между мясистыми щеками и густой тёмной бородой. Его серый дорожный плащ был плотно запахнут, перехвачен широким поясом и застёгнут на плече серебряной фибулой в форме совиной головы, а прицепленная к седлу дорожная сумка напоминала небольшой сундук, защищённый сразу двумя хитрыми замками. За спиной у него блестела знакомая латунная трубка – оружие исчезнувшего ааренданнца.

– Что, простите, сделали с их душами? – широко распахнув глаза, проговорила Кейтлин.

– Их разделили, – объяснил Джервас. – Здешняя часть осталась, а ту, что была на Обратной Стороне… – он изобразил, как выбрасывает что-то бестолковое.

– То есть они были Пробуждёнными? – спросил Вальтер.

– И снова нет, – усмехнулся Джервас. – В каждом из нас есть немного Обратной Стороны, оттого мы и бесимся, когда Туманный Ров рядом. У Пробуждённых больше, конечно, поэтому их то и дело колотят приступы, даже и в таких местах, где обычному человеку никогда и не поплохеет. И если Пробуждённого разделить, остатков не хватит для нормальной жизни, а вот обычную душу, пожалуй, можно выправить. С потерями, конечно. Ценителей искусства из бедняг уже не получится. Вот ведь досада, не правда ли? – он пожал плечами. Джервас подъехал уже совсем близко, и Шаан подал назад, а Вальтер схватился за рукоять кинжала.

– Это… ты? – нерешительно проговорил Виллем.

– Да я, конечно, кто ж ещё-то! – воскликнул тот и, поравнявшись с южанином, стал пихать его кулаком в живот, приговаривая: – И что это за кислый тон такой? Где моё «Джервас, дружище, чтоб мне на своих кишках повеситься! Как я рад тебя видеть!» – Виллем пророкотал в ответ что-то невнятное, но лицо его осветила радость. – Ну, что, проедемся немного? – Джервас отпустил приятеля, который тотчас же постарался вернуть себе обычную угрюмость, но не вполне преуспел в этом: улыбка то и дело портила впечатление.