Алексей шагнул в тронный зал, его сапоги гулко ударили по мрамору, ещё покрытому пылью недр. "Сердце бездны" лежало на столе перед троном, его алый свет пульсировал, отбрасывая багровые блики на стены, где факелы трещали, борясь с тенями. Он опёрся на подлокотник трона, его грудь вздымалась от усталости, но взгляд был острым, как клинок. Демоница вошла следом, её плащ развевался, а копьё в руке дрожало от напряжения – её ожоги всё ещё дымились, но она держалась прямо, её алые глаза сияли гордостью. "Мы взяли его," – сказал он, его голос гремел, перекрывая шёпот генералов, что собрались вокруг. Минотавр кивнул, его топор лежал у ног, а костяной бык фыркнул, его рога блестели в полумраке. Тенекрыл, перевязанный после раны, добавил: "Но орден не отступит." Алексей положил руку на "Сердце", его жар пробился сквозь перчатку, и он продолжил: "Оно даст нам силу их сломить." Демоница шагнула к столу, её пальцы коснулись карты, и она сказала: "Укрепим стены, расставим ловушки – они не пройдут." Её голос был твёрд, как сталь, но в нём звучала усталость, что она скрывала от всех, кроме него. Он поймал её взгляд, их связь была безмолвной, но глубокой – они выстояли в недрах, и теперь их империя зависела от их плана. Генералы закивали, их голоса слились в гул согласия, но в углу зала железный голем стоял неподвижно, его стальные глаза пусто смотрели в никуда, и тишина вокруг него казалась зловещей.

Железный голем возвышался в углу, его массивное тело отливало холодным блеском в свете факелов, но он не шевелился, не издал ни звука. Алексей бросил на него взгляд, его "Сверхчувство" уловило лёгкий скрежет внутри стальной оболочки, но он отмахнулся – усталость после недр притупила его бдительность. "Что скажешь, стальной?" – спросил он, его голос был резким, требовательным, но голем молчал, его глаза-щели оставались тёмными, как бездна. Демоница нахмурилась, её когти сжались на копье, и она шепнула Алексею: "Он странный сегодня." Её интуиция, острая, как лезвие, кольнула её, но она не стала говорить громче – не хотела сеять тревогу среди генералов. Минотавр фыркнул, его топор звякнул о пол, и он прорычал: "Он всегда молчит, пока не бьёт." Костяной бык кивнул, его рога качнулись, а Тенекрыл добавил: "Но сейчас он слишком тих." Алексей шагнул к столу, его рука легла на "Сердце", и он продолжил: "Мы спрячем его в сокровищнице, под охраной." Демоница кивнула, её пальцы чертили линии на карте, указывая точки обороны, но её взгляд то и дело возвращался к голему. Тишина стали была гнетущей, как затишье перед бурей, и она чувствовала, как холод пробегает по её спине. Алексей заметил её напряжение, его рука сжала её плечо, и он шепнул: "Мы разберёмся." Но в глубине души он тоже ощутил тень сомнения – молчание голема было не просто усталостью, а чем-то большим, что он пока не мог разгадать.

Внезапно зал наполнился грохотом – железный голем рванулся вперёд, его стальная рука сжала "Сердце бездны" с такой скоростью, что никто не успел среагировать. Каменный пол треснул под его шагами, и он бросился к выходу, его движения были точными, как у машины, созданной для предательства. Алексей взревел: "Стой!" – его голос сорвался от ярости, и он метнулся за ним, "Эфирный клинок" вспыхнул в его руке. Демоница вскочила, её копьё звякнуло о пол, и она крикнула: "Он предал нас!" Минотавр бросился наперерез, его топор ударил по стальной ноге голема, но лезвие лишь высекло искры, а голем не замедлился. Костяной бык рванулся следом, его рога врезались в стену, когда голем увернулся, а Тенекрыл взлетел, его когти полоснули по спине предателя, оставив лишь царапины. "Сердце" сияло в его кулаке, его свет пульсировал, как насмешка над их триумфом в недрах. Алексей прыгнул, его клинок метнулся к руке голема, но сталь отразила удар, и он рухнул на пол, его грудь вздымалась от гнева. Демоница догнала его, её копьё вонзилось в щель между пластинами, но голем развернулся, его свободная рука ударила её, отбросив к стене. Она вскрикнула, её тело ударилось о камень, и Алексей почувствовал, как ярость захлестнула его, словно пожар. "Ты заплатишь!" – крикнул он, но голем уже мчался к воротам, его шаги гремели, как гром, унося "Сердце" прочь. Удар измены был быстрым и точным, и он оставил их в пыли их собственной веры.