Алексей бросился на голема, его "Эфирный клинок" врезался в стальную грудь, и искры брызнули во тьму, как звёзды, падающие с неба. Его когти – дар "Сверхвласти" – вырвались из пальцев, разрывая металл, и он крикнул: "Ты мой!" Голем пошатнулся, его рука сжала "Сердце", но он не ответил – его пустые глаза смотрели сквозь него, как зеркала без отражения. Демоница рванулась следом, её копьё вонзилось в стык пластин, и она крутанулась, её движения были как танец, полный ярости. "Защити его!" – крикнула она, и минотавр бросился к ней, его топор разрубил рыцаря, что метнулся к её спине. Костяной бык врезался в строй, его рога подняли врага в воздух, а Тенекрыл спикировал, его когти рвали мантию жреца. Но "Сердце" выскользнуло из руки голема, упав на землю, и рыцарь в мантии подхватил его, его пальцы сжали кристалл, как добычу. Алексей взревел, его клинок ударил снова, пробив плечо голема, и сталь заскрежетала, как крик умирающего зверя. Демоница метнула копьё, пронзив ногу рыцаря, и тот пошатнулся, но удержал "Сердце". Их бой был хаосом стали и когтей, кровь смешивалась с грязью, и они бились, спина к спине, их дыхание сливалось в ритме битвы. Голем рухнул, его тело задрожало и затихло, но победа была горькой – "Сердце" ускользнуло, и враг отступал, унося их надежду.

Орден отступил, их белые плащи растворились в ночи, унося "Сердце бездны", чей свет меркнул за горизонтом, как угасающая звезда. Алексей стоял над телом голема, его кулаки сжались так сильно, что когти впились в ладони, и кровь капала на землю. Его "Эфирный клинок" потух, его сияние угасло, как его надежда, и он смотрел в пустоту, где только что был их враг. Демоница опустила копьё, её грудь вздымалась, а ожоги на руках пульсировали болью, но она молчала, её взгляд был прикован к горизонту. Минотавр фыркнул, его топор вонзился в землю, и он прорычал: "Мы их догоним." Костяной бык кивнул, его рога блестели в лунном свете, а Тенекрыл приземлился рядом, его крылья сложились, и он прохрипел: "Они ушли слишком быстро." Алексей стиснул зубы, его "Сверхчувство" всё ещё ловило слабый пульс "Сердца", но он знал – они проиграли эту схватку. Ветер принёс запах пепла и крови, и тишина легла на поле, как саван. "Мы потеряли его," – сказал он, его голос был тихим, но полным горечи, и он ударил кулаком по телу голема, его сталь загудела под ударом. Демоница шагнула к нему, её рука коснулась его плеча, и она сказала: "Но не друг друга." Потеря сияния "Сердца" была их поражением, но её слова напомнили ему, что их бой ещё не окончен.

Демоница подошла ближе, её шаги были медленными, и слёзы блестели в её алых глазах, как звёзды в ночи. "Я должна была заметить," – прошептала она, её голос дрожал, и она опустилась на колени рядом с ним, её копьё упало в грязь. Алексей обернулся, его сердце сжалось от её боли, и он опустился рядом, его руки обняли её, чувствуя, как она дрожит. "Это не твоя вина," – сказал он, его голос был мягким, но твёрдым, и он прижал её к себе, её тепло пробилось сквозь холод его доспехов. Она покачала головой, её когти впились в его броню, и она сказала: "Я видела его тишину, но промолчала." Её слёзы капали на его плечо, горячие, как угли, и он гладил её волосы, его пальцы дрожали от её горя. Минотавр отвернулся, его топор звякнул о камень, а костяной бык фыркнул, их молчание было их уважением. Тенекрыл добавил: "Мы все ошиблись." Но демоница не слышала, её печаль была глубокой, как бездна, что они оставили позади, и она шептала: "Я подвела тебя." Алексей взял её лицо в ладони, его взгляд встретил её, и он сказал: "Ты моя сила, а не слабость." Их любовь была единственным светом в этой ночи предательства, и он держал её, пока её слёзы не стихли, зная, что их путь вперёд будет их искуплением.