Илья не сдержал улыбки. Впервые за сутки он почувствовал вкус настоящей победы.

– Печатай. В трёх экземплярах. И подготовь презентацию – наглядную, железобетонную.

Утро встретило их бледным рассветом. Илья, не спавший ни минуты, чувствовал себя натянутой струной, но ясность мысли не покидала его. В коридорах фонда царила гробовая тишина. Директора, шедшие на экстренный совет, избегали его взгляда. В конференц-зале пахло дорогим кофе и напряжением. Глеб сидел в конце стола, безупречный в тёмном костюме, с лицом человека, уверенного в своей безнаказанности. Василий Кротов открыл заседание:

– Глеб Борисович, вы обвиняете Илью Мельникова в инсайдерской торговле и злоупотреблении полномочиями. У вас есть доказательства?

– Более чем, – Глеб кивнул своему юристу. Тот разложил перед директорами папки. – Вы видите отчёт по сделкам Ильи с акциями «Сибнефтепрома». Даты – ДО официального анонса слияния. Прибыль – два миллиона долларов на личный офшорный счёт. И это лишь верхушка айсберга.

В зале зашептались. Илья спокойно ждал своей очереди. Когда Кротов кивнул ему, он встал, подключил ноутбук к проектору.

– Уважаемые члены совета, – его голос звучал чётко, без тени волнения. – То, что вам показали – искусная фальшивка. Глеб Борисович не только подменил даты в наших внутренних отчётах, но и использовал мою сеть для проведения реальных махинаций. Вот доказательства.

На экране поплыли слайды. Расшифровки переговоров Глеба с брокером Ворониным. Логи удалённого доступа к серверам в моменты «визитов» Соловьёва. Видеозапись, где Глеб, разговаривая с Ильёй, незаметно вставляет флешку в USB-порт его рабочего компьютера. И, наконец, документ из ЦБ с метками времени, неопровержимо доказывающий подлог с датами.

– Но самый изощрённый ход, – Илья сделал паузу, глядя прямо на Глеба, – это шантаж моего сотрудника, Максима Руденко. Угрожая его сестре, Глеб Борисович пытался заставить его подбросить мне фальшивые улики. Максим, к счастью, проявил мужество и всё нам рассказал. И даже передал Глебу то, что мы подготовили для него специально.

На экране появился скриншот чата «Паука» с Максимом, где тот «боязливо» сообщал об успехе операции. А рядом – реальные файлы, которые Максим отправил Глебу: вирусы-трояны, уже начавшие выкачивать данные с личных устройств Соловьёва.

Глеб побледнел. Его надменная маска треснула, обнажив животный страх. Он вскочил, опрокидывая кресло.

– Это провокация! Мельников всё подстроил! Он.

– Сидите, Глеб Борисович, – холодно прервал его Кротов. – Или охрана поможет вам. – Он повернулся к Илье. – Ваши доказательства убедительны. Совет принимает решение: Глеб Соловьёв окончательно отстраняется от всех должностей в фонде «Капитал». Его действия будут переданы в правоохранительные органы. Илья Николаевич, вы остаётесь временным руководителем отдела стратегий. Но, – Кротов пристально посмотрел на него, – помните о хрупкости доверия.

Когда директора разошлись, Илья остался в пустом зале. Дарья подошла, молча взяла его руку. Её ладонь была тёплой и твёрдой.

– Мы сделали это, – прошептал он, чувствуя, как адреналин сменяется пустотой.

– Не совсем, – она показала на телефон. Только что пришло push-уведомление: «Экстренные новости: Глеб Соловьёв найден мёртвым в своем пентхаусе. Предположительно, самоубийство».

Илья замер. За окном снег кружился в свете прожекторов, как пепел. Он посмотрел на Дарью, и в её глазах увидел то же понимание: смерть Глеба – не конец, а начало чего-то более тёмного. Кто-то убрал свидетеля. Кто-то, кому был выгоден хаос в «Капитале». И этот кто-то всё ещё в игре.