– На вот, поешь. А то совсем исхудала, – сказала Мария, поставив передо мной миску с супом.

– Спасибо, – пропела я благодарно и облегченно, вдыхая аромат наваристового бульона.

Такой суп не поешь больше нигде. Город наш был небольшой, приезжих или торговцев привлекал мало, потому и готовить богатые харчи в заведениях не спешили. А для кого это надо? Местных ублажать, только зря продукты переводить. А вот наше заведение отличалось, как и любое другое подобное приличное место для знатных особ. Тут тебе и целые куски мяса в суп положат, и чай с сахаром сделают, и вина подадут, а не кислого пойла, от которого потом мужики штабелем валялись под окнами тех самых заведений, где это пойло подают. Конечно, были и другие места, где разливали более достойную выпивку. Я о таких только слышала, но сама нигде толком не была.

Повариха Мария, как сама же она и просила ее называть, довольно улыбнулась и отвернулась к плите, явно желая поскорее ее домыть и отправиться преспокойно домой к детям.

Нравилась мне эта женщина. К нам, девушкам, она всегда хорошо относилась. И вкусно накормит, пока хозяйка не видит, и слово доброе скажет с утра, и подбодрит, если посетитель нагрубил. Поговаривали, что она тут с самого открытия работает. Неудивительно, что так долго смогла здесь продержаться: готовила Маша отменно, просто пальчики оближешь. Что мы с девочками иной раз, не стесняясь, и делали. Мама бы увидела, в обморок упала от такой картины.

Я хихикнула. Воспоминания о доме грели душу. Вот бы написать письмо маме и подробно рассказать о приключениях за последние несколько месяцев. А их накопилось не мало. Интересно, как бы она отреагировала, если бы была на моей стороне как дядя? У него поддерживать мои решения и стремления получается пока лучше, чем у остальных дорогих сердцу людей.

Погруженная в свои мысли, я совершенно забылась и не заметила, как на кухне показалась мадам Бенингсен. В ту секунду я забыла как дышать. И почему маги не обладают способностью растворяться в воздухе? Мне бы эта способность сейчас очень пригодилась. Хотя навряд-ли я смогла ей воспользоваться, ведь мой артефакт блокирует любую магию в обе стороны. Что значит, не только я не могу использовать магию, но ко мне ее применить никто не может.

Но мадам Бенингсен меня удивила, она прошла вдоль длинных столов, прямо передо мной, и даже головы не повернула. Вид её был задумчивый. Повезло как! Неужели удача снова вернулась ко мне?

– Приятного аппетита, юная особа. Правила ты знаешь, – изрекла женщина своим обычным строгим с нотками пренебрежения голосом, глядя куда-то в коридор, ведущий в зал с гостями.

И в миг вкусный суп стал пресным, кусок хлеба, манивший меня с соседнего стола, неинтересным, а кухарка Мария врагом номер один, так как правило нашего заведения гласило: съел – плати. Это касалось и работников. Нет, конечно, можно было приносить еду с собой, но ее нужно было регистрировать у нашего управляющего, мадам Бенингсен.

На расстройства времени не было, и раз уж суп официально теперь принадлежал мне, хоть и стоил целое состояние, я решила-таки его доесть. Но сначала я соскочила со своего места и стащила тот самый кусок хлеба. Благо наследственность у меня хорошая, от хлебобулочных изделий не толстею, и могу есть их хоть целый день.

Быстро покончила с ужином и отправилась в зал. Мадам Бенингсен стояла в самом его углу и смотрела куда-то в окно. Странная она какая-то в последнее время. Неужели произошедшее с Юлией на нее так подействовало? А мы-то думали, что сочувствие и сопереживания, два чувства присущих кому угодно, но только не ей. Оказывается, мы ошибались…