Я отшатнулась:

– Не может быть.

Это невозможно. Мои родители, настоящие родители мертвы.

Женщина устало потерла переносицу, пряча слезы. Что-то неправильное, отвратительно похожее на меня было в ее движениях.

– Мое имя Эмерот. – Она наклонилась вперед и вцепилась в подлокотник. Ее слова оглушительно гремели в тишине, разбавляемой звуком пламени. – И я твоя мать.

Я потрясенно молчала. Эта новость свалилась настолько неожиданно, что я почувствовала, как меня пронзила вспышка головной боли.

– Я… – охрипший голос отказывал слушаться. – Я не знаю, что сказать.

Я поднялась. Легкое головокружение заставило пошатнуться.

– Останься. Выслушай меня, – она рванулась ко мне, схватив за руки и прижав к своей груди. Я ощутила тепло, исходящее от ее голой кожи над глубоким разрезом. – Я дам тебе ответы на все вопросы.

Что?

– Ты ведь хочешь узнать, что творится с тобой?

***

– Хрустальные холмы раньше были особенным местом, со своей историей. Я до сих пор с печалью вспоминаю то, что произошло в том месте. Любые людские потери немыслимы.

Эмерот передернула плечами в попытке избавиться от чего-то, что тревожило ее душу.

– Их прозвали так из-за протянувшихся невероятной цепью вдоль подножия и по склонам кустов жасмина, которые, клянусь, могли звенеть как колокольчики. Во время цветения запах стоял невероятный. Глубокий, сладкий, аромат с фруктовой ноткой, он наполнял наши легкие чудесным дурманом. В детстве мы любили срывать белые цветы с нежными лепестками и, договорившись с бабушкой, лакомиться приготовленным ею жасминовым мороженым. Хотя, и цветами мы тоже могли наесться.

Она негромко рассмеялась, прикрыв губы. Я внимательно слушала, стараясь понять, к чему ведет эта женщина.

Смятение глубоко поселилось во мне, вызвало панику и пощекотало нервы.

– Мы выросли там, я и Алиссия.

– Вы были подругами? – резко спросила я. – Мама никогда не упоминала о вас.

Эмерот дернулась, словно ошпарившись, когда услышала, как я называю Алиссию.

– Нет, Юдит. Мы сестры.

Я удивленно округлила глаза.

– Родные. Я старше на несколько лет. Поэтому издали вы с ней немного похожи. Наша беззаботная жизнь с бабушкой, матерью отца продолжалась до десяти лет. Его самого я никогда не знала: он погиб при исполнении долга в качестве одного из солдатов Империи. Когда мне исполнилось десять, мама забрала меня к себе, в столицу, где исполняла свой собственный долг. Она была банши.

Она замолкла, как будто ожидала моей ответной реакции. Я не нашла слов.

Мне хотелось проснуться, очнуться от долгого сна и вернуться к своей размеренной жизни.

Этим желаниям не было суждено сбыться.

– Возможно, для тебя это звучит невероятно, но семья по нашей женской линии – хранители семьи императора. Моя бабушка занималась этим, моя мать была банши, я верой и правдой служу императору, и ты…

– Я стану следующей. – сухо произнесла я. Это даже звучало… как-то странно. Неправильно. Не по-настоящему.

Эмерот замолкла.

– То, что ты пришла сюда, последовала зову, вернулась к тому месту, которое должна защищать, уже говорит о многом. У тебя, наверное, тысяча вопросов. Мама начала меня обучать всему, что знала, всему, что позволило бы стать достойной преемницей. Здесь я вышла замуж за твоего отца, Фредерико, торговца, обладавшего несколькими лавками, а когда родилась ты, то я стала самой счастливой девушкой в мире. Ничего не могло омрачить мое счастье, кроме родной сестры. Наши отношения ухудшились, казалось, я говорю с чужим человеком. А когда мы повзрослели, мнение Алиссии о моей жизни изменилось, она отвратительно отзывалась о банши, нашей семье и том, чем наши предки занимались несколько сотен лет. В конце концов, мы перестали общаться, и я не могу сказать, что была так расстроена этим. Лишь ноющая боль поселилась в моем сердце.