По сравнению с глухими боковушками, Вентура-бульвар сиял иллюминацией. Расстались во дворе «Only woman». Эля отправилась в специальную детскую комнату, а Тони – совершать традиционный переход Суворова через Альпы, причем договорились, что он их не ждет, возвращается раньше домой, ведь Дженни не знала, сколько времени ей взбредет в голову трепыхаться на снарядах.

Кое-что ей в голову взбрело. Тони сидел в вестибюле.

– Why?

– Я нагулялся вдоволь, но около клуба слоняется какой-то подозрительный тип.

– Подозрительного типа зовут Родригес. Он охранник.

На обратном пути, к удивлению Эли, велосипед норовил ехать назад. Девочка быстро устала, закапризничала. Тони потащил ее на буксире. В бурлацких забавах Дженни не участвовала. Зря Тони балует девочку, так она никогда не научится рассчитывать на свои силы.

Прибыли домой. Дженни сразу запихнула Элю в ванну и неслышными шагами по лестнице – в кабинет, куда только что поднялся Тони. Он стоял к ней спиной. Обернулся. С профессорской невозмутимостью начал перелистывать какую-то книгу. Дженни испепеляла его взглядом, как Юпитер грешников, однако профессор продолжал изображать из себя ангела.

– Тони, это опасно?

– О чем ты?

На профессорском челе детская невинность, непорочное зачатие.

– Это опасно? То, что ты копаешь?

– А-а, понял… Абсолютно нет. Персональный интерес к архивному делу.

– Дай! – Дженни протянула ладонь. – Не заставляй меня расстегивать твой пиджак.

На ее ладонь лег вороненый пистолет, миниатюрный, но вполне тяжеловесный.

– Осторожно. Он на предохранителе. Лучше его не трогать.

– Ты часто с ним ходишь?

– Крайне редко. Вообще-то у меня есть разрешение. Имею право носить его с собой. Один я ничего не боюсь. Сегодня, зная, какой ты выберешь маршрут, я подумал, что с вами, да в темноте… Наткнемся еще на какое-нибудь хулиганье.

Тоном, не допускающим возражений, Дженни прочла ему лекцию. Хулиганье в ее кварталах не водится. Если забредут гастролеры – спокойнее отдать кошелек. Если бандиты вооружены и ты затеешь перестрелку, то первыми мишенями окажутся она и Эля. Если бандиты безоружны, а ты кого-то ранишь на улице – загремишь в тюрьму. Вот если бандиты ломятся в квартиру, то тогда, согласно закону графства Лос-Анджелес… Понятно, профессор?

Она спрятала пистолет на дно его чемодана под кучу грязного белья (белье надо постирать!), застегнула «молнии» и ремни. Закрыла тему.

– В этом пакете сто двадцать тысяч долларов. В основном чеки и «мани-ордера». Надо заехать в банк.

Никакого впечатления.

– Тони, ты держал когда-нибудь в руках такую сумму?

Он помедлил с ответом.

– Не было надобности.

В подземном гараже знакомый охранник подсказал, где найти свободное место. Тони следовал за ней как тень.

В зале к ним подошел управляющий. Поговорили о погоде.

– Как поживаете, миссис Галлей? – осведомилась кассирша, прежде чем начать обычную процедуру инкассации.

– Тебя тут все знают, – заметил Тони.

– У госпиталя солидный счет. Я респектабельный клиент.

Кассирша попросила кое-что уточнить. Дженни уточнила.

Дальше нужно было просто ждать у окошка, пока кассирша не закончит операцию. Кассирша пересчитывала толстую пачку стодолларовых банкнот. На всех людей сам вид больших денег действует завораживающе. Кэтти, например, балдела, когда Дженни брала ее с собой в банк. Помнится, с Робертом они провели целый вечер, раскладывая пятьдесят тысяч долларов в разных купюрах – острое, захватывающее удовольствие для них обоих, и, кажется, гораздо сильнее того, что они получили потом в постели…

Тони откровенно томился, как застоявшийся конь, разве что не бил копытами. Презрение к противному металлу? Второй Джек?